Навия. Возвращение
Шрифт:
Кимку мы забросили, потом и я в считаные минуты оказалась у своего дома и первым делом посмотрела на окна квартиры: на кухне и в гостиной горел свет. Как же приятно знать, что дома тебя ждут, что ты там будешь не одна.
На волне этой мысли я пронеслась через заснеженный двор, – дорожку засыпало, дворник откопает ее только завтра на рассвете, зато тут и там стояли и таращились на меня снеговики всех размеров с руками-ветками и жутковатыми в полутьме лицами. Вбежала в парадное – и замерла у двери. Что-то было не так, но что? Мгновение спустя осознала – слишком темно. Никогда такого прежде не случалось, у нас ведь тут не лампочки под потолком качаются –
– Ты Богдана Борская? – прозвучал ломкий взволнованный голос над моей запрокинутой головой.
Первой мыслью было на всякий случай отпереться, но особой тревоги этот тип не внушал, так что я ответила:
– Ну допустим. А ты – Егор, да?
Он на вопрос отвечать не стал, но так стремительно подался вперед, что я живо отступила на пару ступенек.
– Где мои братья?! – выкрикнул незнакомец. – Ты знаешь, где они и что с ними?
Ну вот, сбылись наихудшие ожидания. Как Вилли и думал, всадников оказалось больше. Одна надежда, что этому парнишке еще нет восемнадцати и страшные дары пока только дремлют в нем. А иначе стал бы он тратить время на вопросы.
Я колебалась. Говорить правду ужасно не хотелось, да и страшновато было – неизвестно, как мальчишка отреагирует. С другой стороны, мне ли не знать, каково это – мучиться неизвестностью, сходить с ума от тревоги за самых дорогих тебе людей. Я проглотила ком в горле и сказала:
– Если речь идет о трех всадниках, то все они погибли.
Жутковатая тишина длиной почти в минуту. Слышно только тяжелое дыхание парня и нечто, похожее на тщательно подавляемые всхлипы. Потом он прокашлялся и выдавил:
– Кто же смог их убить?
– Их убили существа из Ашера по приказу Властителя. Это случилось после того, как твои братья перебили немалое количество стражников из Блишема, беспомощных против их способностей. А перед этим они пытались прикончить меня, причем руками моего же лучшего друга. Так что я тебе соболезную, само собой, но разделить скорбь никак не могу.
Выговорив все это, я даже шагнула на пару ступенек вверх, давая понять, что разговор окончен, можно расходиться. Мальчишка не шевельнулся, а проходить мимо, поворачиваться спиной к нему все же было страшновато. Снова это тяжелое молчание, потом он сказал негромко, но с великой убежденностью в голосе:
– Мои братья пытались спасти наш народ.
– Вот как, – вежливо удивилась я. – Если речь сейчас идет о пророчестве, то были и другие способы, кроме моего убийства. Мои друзья решили эту проблему гораздо гуманнее.
– Дело не в пророчестве! – вдруг заорал этот тип. Ну все, сейчас народ из квартир повалит. – Точнее, не только в нем. Мои братья не боялись уйти в небесный Кречет. Но теперь всадников ждет куда более страшная участь!
Я выразительно вздохнула, тяжело навалилась животом на перила. Конечно, у каждого своя правда, никто не желает признавать себя мерзавцем, сеющим зло ради собственной выгоды.
– Это вам ваш восприемник напел, верно? А поскольку я с ним немного знакома, то могу тебе сказать…
– Наш восприемник был негодяем, – перебив меня, отчеканил мальчик. – И он заварил эту кашу, да. Детям легко внушить, что черное – это белое. Но не всадникам, когда они вспоминают прежние свои жизни. Со временем мои братья во всем разобрались и нейтрализовали Захара.
– Убили?
– Нет, зачем же. Просто вывели его из игры, и теперь он больше озабочен тем, чтобы сохранить остатки собственного здоровья, чем завоеванием мира. А потом братья попытались встать на пути того зла, которое нависло над нашим народом в Навии, хотя нас в этом мире оно не коснулось бы. Что ж, теперь я закончу их дело в одиночку… обязан закончить.
– И что, для этого обязательно нужно убить меня? – уточнила я.
– Да тебе ничего и не грозило! – как-то чересчур пренебрежительно выкрикнул этот юный нахал. – Мои братья не убийцы, хотя, чтобы остановить зло, иногда необходимы жертвы!
– Все понятно, теперь я совершенно спокойна! – рявкнула я в ответ. – Может, на этом разойдемся? Или я прямо сейчас должна пожертвовать собой во имя общего блага?
Где-то наверху хлопнула дверь, через пару мгновений – другая. Послышались громкие голоса, наверняка соседи были озадачены темнотой и воплями в парадном, в нашем доме к такому не привыкли. Мальчишка на это никак не отреагировал, стоял, опустив голову, вроде как обдумывал что-то. Потом произнес уже другим тоном, как будто примирительно:
– Не должна. Но мне может понадобиться твоя помощь. Сейчас я мало что соображаю, нужно собраться с мыслями, придумать новый план. И ты не откажешь мне, когда все узнаешь. Может, тебе наплевать на всадников, но уж точно не на дочь.
– Эй, что там насчет моей дочери, выкладывай! – Я, забыв про все свои опасения, взбежала на половину пролета, так что теперь пятиться пришлось незнакомцу.
– Не сейчас. – Мальчик положил на перила что-то белое и прямоугольное, наверное, листок бумаги; прижал его ладонью. – Здесь написано, как со мной связаться. И лучше долго не раздумывай, очень советую.
Но после упоминания Параклеи отпускать его мне совсем не хотелось.
– Ладно, допустим, твои братья не замышляли ничего плохого, – начала я осторожно. – Тогда пойдем прямо сейчас ко мне, с бабушкой ты уже знаком. Ты все расскажешь, начнем составлять новый план вместе, а там и мои друзья подъедут.
Какое-то мгновение мальчик колебался, я уже решила, что согласится. Но тут он упрямо мотнул головой:
– Нет! Мои братья тоже сначала подумывали действовать сообща с вами, но поняли, что ничего из этого не выйдет.
– Потому что ваш план все же подразумевает мою смерть? – уточнила я по возможности сердечным и понимающим голосом. И нарвалась на неожиданно грубую реакцию.
– Ты трясешься только за себя! – заорал нахал. – Понятное дело, ты ведь даже не Дея!
С этими словами он вдруг рванул вниз по лестнице мимо меня – я так и вжалась спиной в стену. Но в то мгновение, когда мальчик оказался на расстоянии вытянутой руки, я вдруг четко осознала, что он мне знаком. Будь у меня шанс рассмотреть его при нормальном свете… Ощущение было такое яркое, что я едва не кинулась следом. Однако он сам остановился пролетом ниже, запрокинул голову и произнес без злорадства, вроде как даже сочувственно: