Навклер Виал 4: Негостеприимные воды
Шрифт:
Хенельга послала его в бездну, сказав это на гирцийском. Пусть считает ее варваром. В звании варвара тоже есть свои плюсы.
Наверху никого не оказалось. Люди не желают оставаться в клоповнике весь день; лучше уж побродить по рынку, посидеть в питейной или отправиться в сады. Все помещения были пусты, двери открыты. Хенельга убедилась, что на этаже никого не было, после этого постучала в закрытую дверь.
Мустиф сидел в комнате, кроме него никого не было. Он сразу понял, что произошло непредвиденное, но не ожидал, что Хенельга схватит его и прижмет к стене, сдавив предплечьем кадык. Долго возилась, прежде чем достать нож, но бывший раб все равно не сопротивлялся, не понимая, что происходит.
– Говори! – потребовала женщина. – Или клянусь Мефоном, я перережу твою глотку!
Угроза звучала не так устрашающе, как блестящий нож, ранящий кожу. Мустиф понял, что угрозу приведут в исполнение, но что сказать, не знал.
– Отпусти! – взмолился он, Хенельга не послушалась, только сильнее надавила на кадык. – Я не понимаю, что ты хочешь!
– Все так говорят.
Ей доставляло удовольствие выбивать признание из этого предателя. Отчасти потому, что не удалось успокоить кого-нибудь из тех нападающих, что увели Эгрегия.
– Разве не ты предал нас. Только у тебя был мотив и возможность.
– Кому предал? Я здесь никого не знаю.
– Чушь! Ты решил отомстить за своего хозяина!
Хенельга придушила парня, чтобы тот не мог кричать. Она не хотела, чтобы с первого этажа сюда поднялся хозяин или его раб, желающий разобраться с шумными постояльцами.
– Ты сдал нас, сообщил, куда пойдет навклер, а потом и мы!
– Да кому я это мог сказать?!
Лицо Мустифа побагровело, он задыхался, но не пытался вырваться. Хоть он и мужчина по рождению, но эта женщина намного сильнее.
– Я все узнаю, – Хенельга оскалилась.
Из-под лезвия ножа появилась капелька крови. Кровь предателя потекла вниз, окрасила предплечье женщины. Эта кровь была горячей, но не могла затушить пламя ненависти.
Этого обманщика она собиралась резать по кусочкам, выпытывая правду. Он бы все рассказал, хотя это теперь не требовалось.
Внизу послышался какой-то шум. Хенельга сначала не обратила на него внимания. Драка какая-то. Подобное случается в портовых табернах с завидной регулярностью. Но шум не затихал, это была не стычка каких-то докеров или моряков. Шум нарастал, затягивал весь зал.
Хенельга отвлеклась, прислушивалась. Этим воспользовался Мустиф. Он знал, как надо поступать, если тебя схватили за горло. Для этого много ума не надо, действовал парень инстинктивно, только потом подумал, что у женщины нет яичек. Но все равно, удар между ног, заставил женщину ослабить хватку. Она побледнела, чиркнула ножом по коже, но хоть не рассекла ее глубоко.
Зажав рану на шее, Мустиф оттолкнул от себя фурию и сполз по стене. Он пытался отдышаться, лишь краешком сознания понимая, что надо бы бежать. Перебирал ногами на месте, но никак не мог подняться.
Незапертая дверь распахнулась, в комнату ввалились давнишние бандиты. Они схватили Хенельгу, выбили из ее руки нож и быстро связали. Пусть она женщина, но недооценивать ее не собирались. Словно знали, с кем имеют дело.
Та же участь постигла Мустифа, но с парнем обошлись мягче – стукнули по голове, да связали ему руки за спину.
Обезвредив, их вынесли в коридор, а в комнате осталось двое. Они тут же принялись перетряхивать пожитки чужестранцев.
Оглушенных пленников снесли вниз, где царил форменный бардак. Все столы перевернуты, на полу кровь, выбитые зубы и клочки волос. Трупов не было, просто нападающие раскидали всех, кто не хотел по доброй воле покинуть помещение.
Хозяин таберны лежал на полу со связанными за спиной руками. Он громко ругался, булькая кровью. Выплевывал иногда обломки зубов. Из-за занавеси, что отделяла кухню от общего зала, выглядывали рабы, но они не смели вступиться за хозяина. Хотя того требовал закон.
Хенельга начала приходить в себя. Руки были надежно связаны, но ноги остались свободны. Можно подняться и сбежать. Если бы удалось отвлечь врагов. Женщина озиралась, ища возможность. Мустифа бросили рядом, тот счел за благо не дергаться, хотя кровь текла по его шее.
– Парень ранен, скоро умрет, – сказала Хенельга на языке данаев.
На ее слова не обратили внимание. Толи понимали, что рана ерундовая, толи им все равно. Скорее уж второе, о судьбе раба, даже оказавшего помощь, не беспокоились. Кровь на темной коже отчетливо выделялась, из длинного пореза она вскоре натекла в небольшую лужицу на полу.
Лицо бывшего раба бледнело, но не похоже, что он вскоре потеряет сознание. Тут скорее проблема, что его хорошо ударили по голове.
– Эй! У него кровь! Он умрет!
– Заткнись, шлюха, – ответил один из бандитов и пнул Хенельгу.
Женщина согнулась, задыхаясь. Удар был сильным, на некоторое время она забыла о попытках к бегству. Когда пришла в себя, поняла, что на Мустифа не стоит рассчитывать. Во всех смыслах. Парень закатил глаза и прикинулся потерявшим сознание.
Хенельга видела, что он просто притворяется. Бывший раб из Кемила знал много уловок, чтобы получать как можно меньше побоев. А вот Хенельга не приобрела этих знаний.
Что бы она не пыталась сделать, успеха это не имело. Ноги ей не связали только потому, что ей предстояло идти по улице. Никто ее не собирался нести, как царицу.
Ей накинули петлю на шею, веревкой притянули руки. Так она будет больше думать о том, чтобы не придушить саму себя, чем о бегстве. Мустиф плелся рядом, его быстро привели в чувство, вылив на голову ведро с помоями.
Прохожие глазели на странную процессию, некоторые даже пытались вмешаться – на словах. Бандиты не бросались на прохожих, без особой вежливости огрызались. Говорили они на языке данаев, что очевидно. Хенельга, чье внимание занимала только шея, не слышала ни вопросов, ни ответов. Зато Мустиф прислушивался к разговорам.