Навклер Виал 6: Обязанности верных

Егоров Алексей

Взглянув на припасы, женщина вновь вздохнула. Опять план пошел в Бездну. Вернув собранные вещи на их места, Хенельга привела кухню в порядок. Остатки метлы бросила в очаг, с собой взяла нож и самодельное копье.

Хозяин начал приходить в сознание. Времени мало.

Хенельга порезала гиматий, обрезками связала Аристогитона и заткнула ему рот. Следовало бы придушить болтуна, но на такое она уже не осмелилась. Открыв дверь, ведущую во двор, Хенельга взвалила даная себе на плечи и пошла к воротам. Проклятая калитка бесконечно далеко. Надо пересечь

весь двор, где наверняка ее заметят.

Зато через центральные ворота удалось выйти незаметно. Сбросив на время груз, чтобы разобраться с запорами.

Тяжел данай. Хенельга спотыкалась под весом пьяной туши, но не могла остановиться. Да, темно на улице. Все спят. Мефон бережет поклонницу. Рисковать Хенельга не могла. Закончить работу, потом отдыхать.

Женщина добралась до стока, по которому из города выводилась грязь. Давно Хенельга приметила это место, рассчитывая использовать его для бегтства. Женщина знала, что в конце пути будет располагаться решетка, которую невозможно отомкнуть.

Бросив Аристогитона в воду, Хенельга спрыгнула в канаву. Оттащила тело дальше. Канавку закрывал деревянный настил, низ которого подгнил и серебрился плесенью. Едкий запах давил на грудь, забивал горло, вынуждая кашлять.

Мимолетно Хенельга подумала, что если это и есть их цивилизация, то лучше бы она осталась дома.

Оглушив Аристогитона, Хенельга взвалила его на плечи и понесла дальше. Она намеревалась нести его, пока опора под ногами будет надежной. Дальше – она знала, стенки канавы станут скользкими, увеличится уклон.

Добравшись до этого места, Хенельга бросила Аристогитона и, отвернувшись, перерезала пленнику горло. Кровь гражданина Саганиса смешалась с жидкостями, что текли из сердца города. Аристогитон покинул полис с тем, от чего добровольно и с наслаждением избавлялись все жители. Темные воды смыли кровь, тело в руках Хенельги перестало дергаться.

Сняв с трупа одежду, Хенельга ушла. Надеялась, что крысы вскоре расправятся с убитым. Обезобразят его лицо. Пусть Аристогитон пропадет, растворится в ночи.

Да, был свидетель – раб с факелом. Его будут пытать, чтобы он рассказал то, что и так рассказал бы. Но он скажет, что гражданин и его рабыня дошли до дома. Что случилось дальше – могут сказать боги. Пусть Мефон скроет эту истину.

Вот и решетка, Хенельга разделась. К сожалению, масло она не смогла взять, как задумала. Пришлось пользоваться иной смазкой. Еще не замерзшей, скопившейся на дне канавки.

На этот раз Хенельга оценила достоинства худобы. Хотя успела восстановить формы за месяцы, что жила среди данаев.

Ей удалось протиснуться сквозь прутья. Копье, нож и тряпки она выбросила на ту сторону.

Сток выходил в ручей, текущий за стенами Саганиса. По топкой жиже Хенельга пересекла ручей и вышла на берег.

Берег друзей. Берег, где творились чудеса. Где люди из ничего создали существо, покоряющее воду!

Идя вдоль берега, Хенельга взглядом выискивала черные паруса судов, подкрадывающихся к спящему полису.

Глава 4

На

берегу по погибшим в бою гирцийцы устроили тризну. Лагерь разбили в гавани к северу от выхода из залива. Виал предположил, что тут их искать не будут. Это место приглянулось ему обилием дерева. Погибших нельзя оставлять. Пусть огонь видят и здесь, и на западе.

Дым, несущий души погибших, дойдет до отечества. Духи обретут покой.

С собой гирцийцы привели десяток пленников. Ценность данайских навтесов невелика, хотя на рынке гирцийцы смогли бы получить за каждого по десять монет. Товарищи не искали заработка. Моряки выдали пленников.

– Без сопровождения не принято спускаться, – говорили люди.

Эти слова стали единственным проявлением чувств, что позволяли себе гирцийцы. После боя, когда схлынула ярость, оставив после себя усталость и опустошение, люди смогли оценить, какой ценой им досталась победа. Гирцийцы пережили тяжелый бой. От разгрома их спас командир. Только благодаря его смекалке удалось вырваться из пасти залива. Люди не вспоминали или не хотели вспоминать, что именно Виал привел их сюда.

Впрочем, они не пираты, не рыбаки и не контрабандисты. Военные моряки и пехотинцы выбрали это ремесло сами, так что нечего им отсиживаться в порту. Это у мастеровых и обслуги не осталось выбора. Их прикрепили к флоту.

Сейчас все это не имело значения. На берегу собрались воины. Кто мечом, а кто веслом выковывал победу для отечества.

Ближайшую рощу вырубили, стругами избавили стволы от ветвей и коры. Стволы плотники распустили на доски. Свободные от вахт и строительства моряки сносили к погребальному костру камни. Пехотинцы им помогали, ведь покойники из их когорты будут лежать с гребцами.

В отряде имелся человек, умеющий работать с камнем. Он выбивал на крупных камнях надпись, посвященную погибшим. Виал не утверждал текста надписи, доверяя людям. Навклер убедился, что в посвящении содержится все необходимое: имена погибших, место боя, обращение к потомкам.

– Пусть этот берег впитает нашу кровь, ведь он принадлежит нам, – сказал Виал.

Навтесы с хмурой радостью ответили согласием. Только кровью оплачиваются завоевания. Каждый воин, независимо от своих воззрений, понимал, что они сражаются ради расширения границ Государства.

Потомки этих моряков и пехотинцев будут жить здесь, не данаи.

А ради этого стоит пролить кровь.

Виал собирался вмешаться в строительство, взять стругу или топором валить деревья. Моряки отогнали командира, заставили его вернуться в лагерь. Командиру не следует касаться погребального костра.

Жреца в отряде нет, все ритуалы исполнял командир вексиляции. В бою не просто сохранять чистоту. Виал погрузился в воду, позволяя волнам смыть с души грязь. Все, что прилипло после боя, унесло в море, ушло на дно: гневные души данаев, привлеченные кровью призраки и духи, всякие утопленники.