Навсегда в его сердце

Джеймс Джулия

Он перевел дыхание. Это – не его забота, не его обязанность. Розали ненадолго вошла в его жизнь и снова покинула ее. Ему следует оставить все как есть и вернуться к своей жизни.

Ксандрос велел себе перестать думать о ней. После отказа Ариадны он получил свободу и должен ценить это. Он никогда не желал связывать себя какими-либо узами… Тем более теперь.

Когда машина въехала в центр Афин, Ксандрос позволил себе погрузиться в приятное предвкушение и выбрать, как и, главное, с кем он отпразднует свою внезапную

свободу.

Он мысленно перебирал разных знакомых женщин, каждая из которых была красавицей, и, как он знал по опыту, не откажет разделить с ним его радость.

Ксандрос нахмурился, его пальцы начали нервно постукивать по подлокотнику. Была одна проблема: ни одна из пришедших на ум красавиц сейчас не привлекала его. Мысли снова заполонил образ той, кого он желал.

Стройная фигура, тонкая талия, длинные ноги, шелковистые светлые волосы… Серо-зеленые глаза…

Усилием воли он запретил себе думать о ней: нет, этого не случится. Определенно нет.

Глава 3

Розали огляделась. Это была спальня. Ее проводил туда слуга в сопровождении двух горничных, которые начали распаковывать ее чемоданы. Она остановила их. Ей это было некомфортно.

Розали повернулась к слуге.

– Когда я увижу отца? – Она надеялась, что тот понимает английский.

Он ответил с сильным акцентом, и его слова огорчили и встревожили Розали:

– Кириоса Кустакиса сегодня вечером нет дома, – сообщил он высокомерно, – вы увидите его утром.

Она открыла рот, чтобы что-то уточнить, но тут вошли другие служанки с подносом и кофе. Слуга поклонился и вышел вслед за девушками.

Розали уставилась на закрытую дверь. На нее накатила усталость, разболелась голова.

«Может быть, – подумала она, – лучше отложить такую важную первую встречу с отцом на утро, когда я буду посвежее?..»

Но тоска, завладевшая ею с момента приземления, не утихла даже после того, как она приняла душ в роскошной ванной комнате с золотыми кранами и узорчатым мрамором на стенах.

Выйдя из ванной, завернувшись в банное полотенце, она увидела, что в спальне ее окружает еще большая роскошь. Повсюду была позолота: на резном изголовье кровати, плафонах ламп на прикроватных тумбочках. Шторы были затканы золотыми нитями, а массивная люстра ослепительно сияла золотом и хрусталем.

Розали наморщилась и прикрыла глаза ладонью от невыносимого сияния.

Гнетущий эффект.

Вздохнув, она села и принялась ковырять еду, на опять же позолоченном блюде. Подняв серебряный колпак, она увидела курицу, утонувшую в жирном соусе, жареный картофель и бобы. Вернула купол на место и ограничилась булочкой и каким-то странным на вкус маслом. Кофе тоже удивил: полный гущи, но без молока.

Тоска по дому захлестнула ее. На ум пришло не последнее съемное жилище, где жила до вчерашнего дня, а муниципальная квартира,

где она выросла, где они были только вдвоем с мамой. Одни вдвоем против всего мира в этой квартирке. Она была маленькой и скромно обставленной, оплачивать счета и покупать еду для них было нелегким испытанием. Но это был ее дом.

А теперь это мой дом. Дом моего отца. Мой дом.

Это слово удивляло. Дом? Этот огромный, чрезмерно богатый, полный прислуги дворец? Розали тяжело вздохнула, не понимая, что так угнетает ее. Разве приехать сюда, к отцу, не было лучшим, что с ней случалось?

Забравшись в огромную слишком мягкую постель со скользкими атласными простынями, она заставила себя представить их завтрашнюю встречу.

«Отец подхватит меня на руки! Крепко обнимет! Слезы в его и моих глазах – как это чудесно!»

Засыпая, Розали хотела увидеть отца, волшебную встречу, ожидающую ее. Но сон пришел не об отце, а о человеке, которого он послал за ней. Человеке, который для нее ничего не значил. Он был просто красивым незнакомцем, привезшим ее, а затем снова уехавшим в ночь, выполнив свою работу. Передав ее, как посылку.

Ничего, о чем стоило бы мечтать.

– Кириос Кустакис готов принять вас.

Слуга стоял у открытой двери спальни Розали. Она взглянула в окно и зажмурилась. Яркий утренний свет падал на ухоженный сад с фонтанами, посыпанными гравием дорожками и искусно подстриженными кустарниками в виде геометрических фигур. Выглядело впечатляюще.

Но она здесь не для того, чтобы рассматривать сады. Сейчас она встретится с человеком, благодаря которому появилась на свет!

Эмоции переполняли, но Розали старалась держать их в себе.

Сердце бешено колотилось, пока она шла за слугой по бесконечной анфиладе комнат и спускалась по мраморной лестнице. Розали оделась с особой тщательностью, не желая давать отцу повода для неодобрения. Ее элегантное желтое платье было длиной до колена, с короткими рукавами и круглым вырезом, туфли – на невысоком каблуке, волосы собраны в аккуратный пучок, макияж минимален.

Розали вслед за слугой пересекла просторный холл. Слуга деликатно постучал в двойные двери, и девушка услышала, как кто-то резко выкрикнул по-гречески какое-то слово, вероятно, «войдите».

Слуга открыл дверь, и Розали вошла. Ее сердце колотилось, как отбойный молоток.

Мужчина, который, вероятнее всего, был ее отцом, сидел за массивным письменным столом, комната была уставлена книжными шкафами от пола до потолка, на полу лежал дорогой ковер. Все здесь было дорогим и респектабельным. Но ее глаза были устремлены только на отца.

Розали подошла к столу, ожидая, что он встанет и обнимет, порадуется, что обрел дочь.

Но мужчина за столом этого не сделал – просто откинулся на спинку кресла, рассматривая ее.