Навуходоносор II, царь Вавилонский
Шрифт:
Мы не знаем, когда младенец или ребенок получал имя, кто его нарекал; свидетельства на этот счет противоречивы. Правда, в случае Навуходоносора всё указывает на то, что имя ему выбрал отец. Он звался Набу-кудурри-усур (транскрипция «Навуходоносор» привычна, но очень приблизительна): «Набу, храни моего сына и наследника». Вавилонские собственные имена иногда представляли собой клички («Мышонок», «Храпун»), но чаще являлись небольшими предложениями, в повседневном употреблении сокращавшимися, В этом смысле имя будущего царя не отличалось от имен подданных, хотя и не было распространенным. Впрочем, отец и сын звались почти одинаково: «Набопаласар» тоже значит «Набу, храни сына и наследника». При всём том современники безошибочно видели в имени то, чем оно и являлось для властвующего царя: политическую декларацию. В конце XII века Навуходоносор I [4] возродил международный и внутренний престиж Вавилона после тяжелейшего упадка, заново отстроил нацию, вышедшую из жестоких смут. Он завоевал эламитов — народ, живший в Сузской долине на юго-западе нынешнего Ирана. Он же восстановил храмы по всей стране, его время было одной из самых блестящих эпох расцвета литературного творчества. Военный вождь, строитель и покровитель искусств — вот миссия, к которой его тезка считал себя предназначенным с рождения.
4
Правил
О его матери ничего не известно, и можно решительно предположить, что она не имела на него никакого влияния. У него были два младших брата, о которых он никогда не говорил и которые, насколько нам известно сейчас, не играли важной роли в государстве. Один из них, Набу-шуму-лишир («Набу, да славится имя его!»), на третьем году правления Навуходоносора, очевидно, обладал какими-то воинскими полномочиями; но это место в тексте источника повреждено, и больше мы ничего о его статусе не знаем. Впрочем, объявляя Навуходоносора «перворожденным своим», Набопаласар не просто официально признавал очевидный факт, что он был «сыном царским из дома наследного», как говорит хроника. Прилагательное «первый» для вавилонян имело и более широкий смысл: «превосходный», а также «служащий примером». Таким образом, отец публично объявлял особое почтение к своему наследнику и призывал подданных следовать его примеру.
У отца с сыном были, по всей видимости, хорошие отношения; по крайней мере источники, невзирая на скудость сведений, позволяют это предполагать. Стареющий Набопаласар полагался на порядочность и воинские таланты своего первенца. Он удивительно тепло говорит о двух старших сыновьях в рассказе о церемонии, положившей начало большой работе по сооружению «Дома — основания неба и земли» [5] — ступенчатой башни в Вавилоне [6] . Согласно тысячелетнему ритуалу царь и его семья должны были символически участвовать в закладке первого кирпича: «Обрядил я корзины в золото и серебро; и дал я нести Навуходоносору, перворожденному моему, возлюбленному сердца моего, в корзинах глиняных вино, смешанное с елеем, и вещества <благовонные> с войсками моими. И дал я мотыгу и колесницу Набу-шуму-лиширу, брату его, плоти от плоти моей, брату его младшему, возлюбленному моему». Сам же Навуходоносор позднее рассказывал о завершении строительства много сдержаннее (грамматическое несогласование сохранено в соответствии с оригиналом): «Башня ступенчатая в Вавилоне <…>, для которой царь Вавилонский, отец мой, родитель мой Набопаласар очистил место искусством волшебства <…>, которой основания поместил он в преисподней […], которую возвел высотой на тридцать локтей, вершину же ее не воздвиг он; я сделал, чтобы Дом — основание неба и земли воздвигли до самой крыши, да спорит он с небесами». Надпись Навуходоносора повторяет выражения, употребленные его отцом, но при этом, кажется, скрыто, под сурдинку его критикует, не без суровости указывая, что утверждение Набопаласара было преждевременным и скорее являлось благим пожеланием. Ведь он хвалился, что «возвел его (храм. —Д. А.) подобно горе» и «воздвиг его людям на диво», но довел здание до высоты менее 15 метров. Впрочем, все современники Навуходоносора и без того это знали, так что со стороны нового царя написать такое не было большим нахальством.
5
Этеменанки (шумер.). Храмы Вавилонии и Ассирии традиционно носили шумерские имена.
6
Месопотамские ступенчатые башни в нашей литературе обычно называются зиккуратами, иногда употребляется термин «ступенчатая пирамида».
Действительно, позднее, подводя итог своей строительной деятельности, Навуходоносор опять имел случай рассказать о свершениях отца и своих собственных в области гражданского и оборонного строительства в Вавилоне: «То, чего ни один царь до него сделать не мог: отец мой, родитель мой, два раза обнес город стеной со рвом, построенной из асфальта и обожженных кирпичей. Я же построил стену весьма крепкую, добавив к двум прежним стенам третью, из асфальта и обожженных кирпичей, и вывел ее вдоль той стены, которую начал отец мой». И еще немного ниже: «Отец мой, родитель мой возвел набережную <…> из асфальта и обожженных кирпичей и положил начало благое сваями на другой стороне Евфрата, докончить же не мог. Я же, сын его первородный, любезный ему, построил набережную <…> из асфальта и обожженного кирпича, и соединил ее с набережной отца моего, и сделал очень крепкой». Смысл этого рассказа ясен: Навуходоносор предстает здесь как достойный продолжатель дел любимого и любящего отца, которому лишь недостаток времени не дал завершить его миссию. Набонид, ставший царем через семь лет после Навуходоносора и объявлявший себя его последователем, использовал тот же прием — восхвалял незавершенные начинания предшественника. Тем самым он фактически подчеркивал положительный результат собственных действий, то совершенство, с каким он сам довел решение задачи до конца, но при этом представал и благодарным наследником, завершившим дело предыдущих правителей.
Навуходоносор, согласно обычаю, называл себя «сыном», «сыном и наследником первородным», «сыном и наследником законным» или даже «сыном возлюбленным» Набопаласара. Таким образом он просто обозначал свой статус: он был царем постольку, поскольку наследовал другому царю. Надо сказать, вавилоняне не придавали большого значения династическим представлениям. Династичность, конечно, облегчала передачу власти и помогала избегать смут, но в основе своей легитимность монарха, каким бы путем он ни овладел престолом, покоилась на успехе, а не на происхождении; так было, собственно, и с Набопаласаром — удачливым воином. Набопаласар никогда не говорил о своем происхождении и, по-видимому, без всякого смущения называл себя в официальных надписях «сыном без отца» и даже «худым человеком» — разумеется, в социальном смысле. Вавилоняне признали его царем за то, что он повел их в победный бой на ассирийцев и заключил союз с мидянами, чтобы полностью уничтожить врага. Более поздние источники называют его вождем халдейского племени, которое якобы с конца IX века населяло юг Вавилонии и вело непрестанную борьбу против ассирийцев. Никаких доказательств такой генеалогии не существует, и для нас Набопаласар — поистине человек без прошлого. С другой стороны, многие признаки связывают его с Уруком. Интеллектуалы этого города в XII веке славились своими произведениями у всех народов, живших до Средиземного моря; потом он заглох. Навуходоносор, как и его отец, выказывал к нему привязанность, а его дочь владела землями в окрестностях Урука. Возможно, семья была оттуда родом, так как и отец, и сын, и внучка испытывали к этим местам не только интерес, но и приязнь.
Набопаласар женил своего сына на Амиитис, дочери мидийского царя Астиага. Царь этот
7
Ктисий (Ктесий) из Книда — греческий ученый, придворный медик персидского царя Артаксеркса II Мнемона, в 400 году написавший историю Востока «Персика». (Прим. ред.)
В отличие от ассирийских царей предыдущего столетия Асархаддона и его сына Ашшурбанипала [8] , мы ничего не знаем о чертах личности Навуходоносора. От Асархаддона до нас дошли многочисленные записи, предназначавшиеся для гадателей и заклинателей; очевидно, владыка страдал меланхолией, и они должны были непрестанно утешать его. Ашшурбанипал же сам рассказал о своей бурной молодости. Текстов, которые могли бы что-то сообщить нам о Навуходоносоре, не обнаружено — случайно ли? То ли он был так крепок духом, что не нуждался в услугах специалистов по магии, то ли вавилонские обычаи тогда не дозволяли обращаться к ним — по крайней мере письменно, — сказать невозможно. Во всяком случае, мы точно знаем, что в частной жизни человек мог быть физически и нравственно некрепким, совсем непохожим на того монарха, которого официальные прижизненные надписи представляли решительным и отважным, не страшившимся никого и ничего, неутомимым, торжествующим. Поэтому делать выводы о личности Навуходоносора на основании его публичных заявлений было бы неосторожно. К сожалению, в наше время ни в малейшей мере не приходится доверять книге пророка Даниила, как бы ни была она ярка. Написана она была в эллинистическую эпоху, много позже смерти царя, и, вне всякого сомнения, не передает исторический облик Навуходоносора. Нельзя даже быть уверенным в том, что автор не путает Навуходоносора с Набонидом, ошибочно считая Валтасара сыном первого, тогда как этот правитель, по всей видимости, приходился сыном именно Набониду. На самом деле Даниил представляет нам портрет типичного восточного владыки — бесспорно, очень живо и очень талантливо; но литературные достоинства не делают его книгу историческим источником, пригодным для пользования.
8
Ашшурбанипал — царь Ассирии (669 — ок. 633), сын Асархаддона, вел военную и дипломатическую борьбу за сохранение ассирийского государства. Совершал походы на юте против Египта, на западе — против Тира и Арвада, на севере и востоке боролся с киммерийцами, скифами, персами и мидянами. На юге разбил антиассирийскую коалицию Вавилонии, Элама, арамеев, халдеев и др. По его приказу были собраны десятки тысяч древних исторических, религиозных, магических и научных текстов. Библиотека Ашшурбанипала найдена археологами на месте Ниневии. (Прим. ред.)
Можно догадаться лишь об одном аспекте частной жизни Навуходоносора: он явно беспокоился о своем здоровье; но были ли к тому основания, неизвестно. Царствовал он долго, а значит, в любом случае был человеком физически крепким. Но тревоги его несомненны. Он говорил о себе, что «желает остаться в живых», и только он один во всей череде царей Ассирии и Вавилона высказывался так. Он восстанавливал храмы, в которых обитали божества-целители: три — в Барсиппе, два — в Вавилоне, один — в Сиппаре. Из тех же побуждений он желал, чтобы храм «Верховной владычицы» в Вавилоне получал самые богатые приношения, ибо видел в этой богине прежде всего «Матерь целящую». Надо сказать, храм он построил не очень большой: его площадь представляла собой прямоугольник 35x43 метра, что было средним размером для вавилонских святилищ. Другие храмы археологами не найдены; должно быть, они тоже были сооружениями довольно скромными. Но дело не в их габаритах: почитание богов этой «специализации» указывает на состояние духа царя.
Навуходоносор, похоже, не увлекался женщинами. Для современного ему общества, судя по семейным письмам, это было нетипично. Правда, уже с III тысячелетия женщины не имели политической власти, а с конца его были лишены всех религиозных функций, но в экономике и общественной жизни VI века они играли важную роль. Между тем государь вообще не уделял внимания женским божествам, уповая лишь на те из них, которые могли помочь его здоровью; он почитал их исключительно из соображений сохранения своей жизни. Немного времени спустя Набонид вел себя совсем не так, как его предшественник, но никто не проявлял на сей счет недовольства или хотя бы удивления. Поэтому напрашивается вывод: если бы Навуходоносор избрал такую же линию поведения, то нисколько не шокировал бы людей своего времени; следовательно, его образ действий вызван не стремлением угодить общественному мнению, а собственными соображениями.
В текстах время от времени попадаются упоминания о девяти детях Навуходоносора: семи мальчиках и двух девочках. От одной ли матери все они были рождены, сегодня сказать невозможно. Царь вполне мог иметь и других детей; ни один документ не дает нам ни полного, ни частичного перечня царской семьи. Имена царских отпрысков дают скромные указания на постепенные перемены в политике их отца, так же как и хронология его строительных работ в Вавилонии. Самого старшего звали Эанна-шарра-усур («Дом небесный, храни царя»). «Дом небесный» — это старейший и великолепнейший храм Урука. Ясно, что в момент рождения этого ребенка Навуходоносор занимался укреплением своей власти: новорожденный должен был снискать отцу милость храма того города, с которым, как можно догадаться, его связывали семейные традиции. Так обычно поступали частные лица; царь, уподобляясь им, невольно выдавал недостаточную уверенность в своей силе. Но при рождении второго сына, Набонида («Набу велик») [9] , этот порог был пройден. Его имя включает имя главного бога страны; таким образом его отец как бы приветствовал всю Вавилонию и, можно считать, утверждал ее единство. Пять имен остальных сыновей взывают к Мардуку как божеству, дарующему плодовитость и благополучие; значит, ко времени их рождения царствование их отца продолжалось уже давно; таким образом государь добровольно или вынужденно выказывал свое расположение богу — покровителю города Вавилона и его почитателям.
9
Набу-наид (аккад.). Не путать с соименным ему царем (см. ниже).