Навуходоносор
Шрифт:
— Ты хочешь сказать, — спросил Седекия, — что Всевышний наказывает избранный народ за то, что они всего лишь люди? Обычные, страдающие от грехов людишки?..
— Послушай, царь, зачем же страдать от грехов, когда куда легче избавиться от них…
От подобных советов Седекия сразу грустнел, отсылал пророка. Махал на него руками — ступай с миром.
Умник какой нашелся! Чтобы царь собственноручно лишил собственности сильных и знатных в Иудее? Чтобы проявил милость к нищим и ленивым?.. Долго ли в таком случае он просидит на троне?
Окончательное решение Седекия принял после тайной встречи послов Моава, Эдома, Аммона, Тира и Сидона, состоявшейся в Иерусалиме. Здесь заговорщики все-таки добились от Седекии согласия на присоединение к восстанию.
После сева в Вавилонии, в месяце кислиму, или по-местному кислев, в Иерусалим прибыл отряд, сопровождавший писцов. Чиновников прислали для проверки точности подсчетов, на основе которых собиралась дань. Вавилоняне не были допущены в город, им было предложено отправляться восвояси, так как правитель Иудеи полагал, что не по чести и совести правитель Вавилона собирает в иудейских землях добычу. [98]
98
Месяц хешван — сответствует вавилонскому арахсамну (октябрь-ноябрь). Вообще, иудеи приняли календарь от вавилонян, откуда они были родом. Когда-то их племя кочевало в Двуречье. Авраам в Библии назван выходцем из Ура, древнего шумерского города.
Как только в Иерусалиме узнали, что халдейское войско выступило в поход, в городе принялись лихорадочно готовиться к осаде. Впрочем, стены были обновлены и укреплены заранее, теперь в город свозились припасы, углублялись рвы перед крепостными стенами. Множество людей были посланы в другие сильные крепости страны: в Лахиш, расположенный на юго-западе от Иерусалима на пути в Египет; Азек, Иерихон и другие. План войны намечался Гошеей из Вифлеема. Основной его идеей был расчет на то, чтобы измотать Навуходоносора тяжкими и долгими осадами. В нужное время на помощь Иерусалиму должен был подоспеть Псамметих II со своей армией и, если все пойдет, как задумано, то к правителю Египта присоединятся отряды моавитян, идумеев и аммонитян. В это же самое время фараон высадит десант в Финикии и создаст угрозу волку с тыла. Если же, как и было обещано, в войну вступит Лидия и пришлет войско, то египетский десант при поддержке лидийцев, которые считались одними из самых лучших лучников, сможет перейти в наступление с севера. В этом случае Навуходоносор окажется зажатым с двух сторон, и будет вынужден либо отступить, либо принять сражение в невыгодных для себя условиях. Казалось, все было предусмотрено. Седекия сам не раз объезжал укрепления Иерусалима, самой неприступной на ту пору крепости в мире. Город был расположен на скалистых холмах — Сионе и Мории. С востока, со стороны Мертвого моря, и юга взять его было невозможно. Единственный подступ к стенам лежал через расположенные к северу и северо-западу пригороды, но и на этом направлении врага ждали три стены — первая, наиболее мощная, была возведена еще Давидом и Соломоном, две другие были построены во времена Узии, Езекии и Манассии. Кроме того, в предполье были выкопаны рвы. Но главное оружие защитников Иерусалима состояло в самой планировке города, где улицы были кривы, узки, вертлявы, их сеть запутана настолько, что чужаку вовек не выбраться из проулков. Дома высокие, все из камня, окна — бойницы, так что, даже проломив стену, враг не мог считать себя победителем.
Седекия соглашался со всем, что ему втолковывал Гошея, а сам в это время вспоминал Иеремию. Злобный старик, узнав о решении отложиться от Вавилона, сразу побежал в храм и там, перед первыми вратами закатил такую вызывающую речь, что сердце дрогнуло не у одного Седекии, слушавшего старца из дворцовой аркады.
— …Не обманывайте себя, говоря: «Непременно отступят халдеи», — ибо они не отступят, — тыкал пальцем Иеремия, обращаясь к притихшей толпе. Если бы даже вы разбили все войско вавилонян, воюющих против вас, и остались у них только раненые да убогие, то и те встали бы каждый из своей палатки и сожгли огнем этот город.
Делайя прибежал и потребовал немедленно схватить негодника и предать его казни. Губы у него тряслись от гнева.
Седекия уныло глянул на князя.
— Первое дозволяется, второе — ни в коем случае! — ответил правитель. — Пророка засадить в яму, что в доме стражи. Не бить, не мучить. Понятно?
Князь Делайя кивнул.
Уже на следующий день Седекия издал указ об отмене долгового рабства по отношению к эзрах — свободным, полноправным гражданам, чьи имена были занесены в книги родословных. На всякие возражения сильных и знатных отвечал: «Тогда вы сами полезете на стены защищать город». Тем пришлось смириться… Следующим актом было смягчение условий проживания в Иудее чужаков-герим. Их дети в третьем поколении были занесены в списки граждан общины Несколько дней Седекия просидел в суде, разбирая как в бытность Соломона гражданские дела, при этом старался не различать лиц, как малого, так и великого, ведь сказал Господь: «Не бойтесь лица человеческого, ибо суд — дело Божие». Потом ему наскучило и он вновь скрылся во дворце.
Слепец закинул руки за голову, потянулся на лежанке.
Жуткое дело, эта осада! Чего только за эти дни не натерпишься!.. А если она продолжается месяцы, тогда становится совсем скверно.
Навуходоносор появился под стенами Иерусалима в десятый день месяца тебету (15 января 686 г. до н. э.). В первые дни блокада не представляла из себя сплошного кольца. Вавилоняне принялись возводить вал только вдоль западного и северного фаса. Там, за этим валом, в течение недели халдеи устраивали свой лагерь, там приступили к постройке осадных башен. Гошея утверждал, что Навуходоносор не будет ждать слишком долго и обязательно попытается решить дело штурмом. Как раз в момент затишья, спустя три недели после начала осады из страны Великой реки пришло известие о смерти Псамметиха II. Тот скончался сразу после возвращения из похода в Нубию. Волк, по-видимому, решил выждать, посмотреть, как поведет себя новый правитель Египта, однако когда сын Псамметиха Априй во всеуслышание объявил, что полагает своим долгом выполнять все заключенные его отцом договоры и никогда не бросит союзников в трудную минуту, Навуходоносор продолжил осадные работы.
В Иудее же возликовали! Когда же еще через месяц пришло известие, что флот Навуходоносора, посланный против Дельты, потерпел сокрушительное поражение, и большинство кораблей сдались или перешли на сторону Априя, а спустя еще месяц пришло известие о высадке египетской пехоты в Тире, Сидоне, Библе и Гебале, — радости иерусалимитян не было предела.
Это была весна надежд, вздохнул Седекия. Сердце пело. Правитель целыми днями молился, упрашивая Создателя, чтобы тот чудодейственной десницей, неукротимой волей своей спас избранный народ. Казалось, чудо вот оно, совсем близко. Рукой подать… На радостях, но с тайным умыслом, Седекия приказал своим людям скрытно освободить Иеремию. Тот сразу устроил плач по святому городу, принялся посыпать голову пылью, однако теперь его стенания ничего, кроме презрительных насмешек, не вызывали. Пусть себе горюет, предатель и книжник!.. В самую прелестную пору всеобщего цветения пришла весточка о восстании в Дамаске. Седекия окончательно укрепился духом. Если уж волчий тесть решил, что пришла пора отречься от родственника, стало быть, дела у него шли совсем худо. Правда, Лидия так и не выступила на подмогу египетскому десанту. Старик Киаксар оказался расторопней и первым напал на лидийского царя Алиата. Однако Киаксар в том же году умер и войной занялся его старший сын и наследник Астиаг.
Спустя двадцать лет, лежа в темнице, лишенный зрения, надежды, пребывающий в одиночестве Седекия вновь переживал ту волнующую весну. Сожалел, что братец волка поспешил с мятежом. Вот когда бы следовало брать власть в Вавилоне в свои руки! В ту пору и поход эламитян на Вавилон не помешал бы…
Жаль!..
На сердце у слепца стало радостно… Что скрывать — он, Седекия, грешен, успел в чудо поверить и изрыгнуть хулы Создателю, все равно он жив, способен вспоминать, судить, кричать в щель. А эти где теперь: Астиаг, эламиты, царь Лидии Алиат, Априй? В какую даль умчались? Могут ли подать голос, чтобы их услышали живые? Напоминанием о них теперь служит только звучное имя — Навуходоносор, да хрюканье свиней, ведомых на заклание.
Спустя несколько месяцев после начала осады, ранним утром, над далекими зубцом Лахиша вдруг поднялись сигнальные дымы. Это означало, что Априй сдержал обещание и выступил в поход с главными силами. Уже на следующий день царь Вавилона снялся из лагеря и двинулся на юг. Случилось чудо в день праздника Шавуот или Пятидесятницы. В этот день давным-давно Господь Бог, Создатель наш, даровал своему народу завет или Святое писание.
Тот день Седекия запомнил навсегда — запомнил все, до мельчайших подробностей, до курчавого исполинского облака, что надвигалось на город со стороны Моавитянских гор. Оно наползало с той томительной, неодолимой неспешностью, которой отличается приближение всякой неотвратимой и торжествующей беды, — блистало ангельской белизной, высоко-высоко вздымало свои увесистые, находящиеся в постоянном движении кружева. Куда оно тянулось? К подножию незримого престола? К хрустальной сфере, где бродят звезды?.. Облаку вторил легкий, посвистывающий между крепостных зубцов ветер. Даль была ясна, воздух прозрачен, зеленели пастбища, наливался соком виноград. По правую руку, на Масличной горе, по самой кромке погребального провала топорщились купы старых смоковниц. Год-то какой выдался!.. Всего было вдоволь… И враг ушел. Оставил небольшие отряды для охраны осадных башен и таранов, прочего имущества, но об опасности, которую представляли эти вражьи огрызки, даже думать не хотелось. Тянуло в полет… Правителю Иерусалима вдруг захотелось взмыть в прозрачную посвистывающую лазурь, погулять по облаку, поворошить кружева. Заметно повеселевший Гошея объявил во всеуслышание, вроде бы как дал клятву, — придет час, и Божьей волей мы сожжем эти греховные, напитавшие сердца иерусалимитян ужасом, сооружения.
Плотная толпа, сбившаяся на стене между крепостных башен и наблюдавшая за уходом вавилонян — те уходили по Вифлеемской дороге, долго молчала. Видно, не сразу поверила в чудо. Потом, как прорвало. Три дня в городе продолжался праздник, а еще через несколько дней в городе стало твориться что-то несусветное. Знатные и сильные, встречая на улицах прежних своих рабов, звали их к себе — предупреждали, что если они добром не вернутся к хозяину, их приведут силой. И начали приводить!.. Обманутые бросились к царю, но их не пустили. Седекии было недосуг. Ему уже не хотелось летать в мечтах вставали филистимлянские города, отрезавшие Иудею от моря. Не пора ли им платить дань владетелю Иерусалима? Не пора ли своей рукой надвинуть на полысевшую голову царскую тиару?..