Шрифт:
Сгущалась ночь, обволакивая Порт Прая мягким, почти осязаемым полумраком, подобным жаркому прикосновению любимого человека. Боргет, сидя напротив окна перед голографическим экраном, не видел датчиками, обеспечивающими черно-белое плоское зрение, как оживают улицы. За окном квартиры на сером поле горело уведомление о выселении, внушая непреложную истину: если он не в состоянии внести плату за дешевое жилье – ниже катиться по наклонной некуда.
Боргет отключил восприятие. Тьма поглотила квартиру, уличный шум смолк. Ощущения пропали. Остались только воспоминания.
Ханга не волновала Боргета. После отлета жены у него развились новые увлечения, но он скучал по дочери. Перед внутренним взором маленькая Лорна улыбалась беззубым ртом, большие глаза смотрели с искренней незамутненной любовью, маленькие ручки настойчиво тянулись к нему…
Лорна была так похожа на него…
Боргет ощутил нестерпимое желание заплакать. Он бы заплакал, если бы то, что врачи сохранили от него после несчастного случая, имело слезные железы.
Тьма отключенного восприятия усиливала душевную боль, накатывающую волнами. Каждая волна обрастала клыками и когтями. Клыки и когти терзали несуществующее сердце, заставляя обливаться кровью. Боргет бился во тьме отключенного восприятия, пытаясь разорвать себя на куски несуществующими руками, лишь бы Лорна опять была с ним, лишь бы опять увидеть ее…
Включенное восприятие возвратило Боргета к действительности. Перед ним мерцал голографический экран. Он с отвращением отвернулся от незавершенного кода нового приложения. Кристаллы с его приложениями обрастали пылью. Слишком многие размещали приложения в Сети, чтобы рассчитывать на достойный заработок… вообще на заработок. Сеть стала отхожим местом человеческой посредственности.
«Трата времени, которая никогда не окупится, – подумал Боргет. – Вся моя жизнь – пустая трата времени».
Пользуясь механическими конечностями, сделанными на подобие паучьих ног, Боргет отсоединил от дуплекс-порта транс-кабель, связывающий мозг с компьютером. Пользоваться сенсорной клавиатурой при помощи паучьих ног было еще тем удовольствием, не говоря о виртуальной эмуляции системы программирования…
Боргет пересек комнату. В капсуле, подсвеченной голубым, заряжалась синтетическая оболочка, повторяющая – с некоторыми упрощениями – его прежнее тело. Внизу живота зияло отверстие. Грудная клетка и брюшная полость представляли собой подстраиваемую защищенную емкость.
Разместившись в синтетической оболочке, Боргет соединил мозг с бортовым невральным центром. Отверстие внизу живота затянулось, защитная емкость обволокла Боргета, датчики затопили разум данными, неотличимыми от настоящих ощущений.
В дверь постучали. Нахмурившись, Боргет выбрался из капсулы. Гости – это казалось странным. У него не было друзей… так, знакомые… обычные люди, навевающие тоску. Он сжал кулаки. Время, оставшееся до выселения, требовало все-таки попытаться заработать.
«Я бы продал органы на экспорт, если бы у меня были органы, – подумал Боргет. – Я бы продал навыки и знания, но из-за граймбов умственный труд человека не высоко ценится».
Натянув штаны из черного неолатекса, Боргет отворил дверь. Порог переступила девушка с короткими волосами, блестящими каплями дождя. Она носила прозрачный дождевик. На худом теле светились узоры.
– Плета, в чем дело? – Боргет отвернулся от затравленного взгляда. – Я собираюсь уходить.
– Трикса… – прошептала Плета. – Ей хуже.
– Хуже по сравнению с чем? – Боргет расправил на плечах жилет из черного неолатекса. – Говори прямо.
– Так ты не знаешь… – Челюсть Плеты безвольно повисла. – Никто не сумел помочь.
«Поэтому ты обратилась ко мне? – подумал Боргет. – А что сделаю я, если никто не сумел помочь?»
– Тебя выселяют? – спросила Плета. – Если поможешь Триксе, мы заплатим.
– Ровно столько, чтобы не выселили?
Боргет и Плета шагали по ночному Порту Прая под мелким теплым дождем. Всюду пылал неон, от буйствующих голограмм рябило в глазах. Все – от крупных корпораций до маленьких магазинов и сомнительных клубов – надеялись найти покупателя. Из толпы уже не выделялись граймбы, нашедшие пристанище на Гитероне. Количество граймбов увеличивалось с каждый днем. Они становились частью общества, отбирая у людей рабочие места.
– Самые лучшие приложения! – Граймб схватил Боргета за руку. – Для тебя и твоей красотки. Отменный сюрреализм…
Ударом кулака в синее лицо Боргет свалил граймба с ног.
– Ты что!? – вскрикнула Плета. – Он всего лишь…
Боргет потащил ее за собой, пока другие граймбы не набросились на них. Не хватало, чтобы они испортили ему синтетическую оболочку.
– Ты просто завидуешь! – заявила Плета. – Граймбы крутятся, чтобы выжить, а ты сидишь в своей квартире и ждешь, когда кто-нибудь купит твои приложения в Сети.
– Именно так, – согласился Боргет. Перед внутренним взором маленькая Лорна улыбалась беззубым ртом, большие глаза смотрели с искренней незамутненной любовью, маленькие ручки настойчиво тянулись к нему… – Что с Триксой?
Трикса лежала в состоянии растения, накрытая легким одеялом. Она всегда нравилась Боргету. Даже сейчас ему было трудно отвести взгляд от ее привлекательного лица. Он пытался ухаживать за ней до несчастного случая, но предпочтения Триксы не распространялись на него. Возможно, как и предпочтения Ханги под конец их отношений.
– Такое дело. – Плета запустила пальцы в мокрые волосы. – Трикса скачала приложение. Она состоит в сообществе улучшения навыков осознания. Там ей посоветовали это приложение.
– Навыки осознания?
– Впервые слышишь? – удивилась Плета. – Поэтому твои приложения никому не нужны! Ты застрял в привычной действительности и не выходишь за ее пределы, чтобы соответствовать запросам потребителей.
– Я знаю о навыках осознания, – проворчал Боргет.
– Ты поможешь?
– Что случилось?