Найденный крейсер
Шрифт:
Гладкий ход событий нарушило лишь одно незначительное происшествие. В чьих-то руках случайно выстрелило ружье, и пуля, по чистому совпадению, попала в европейца, затеявшего всю эту авантюру. Никто, впрочем, не стал оплакивать его кончину: китайцы, равно как и потерпевшие кораблекрушение, всеми своими злоключениями были обязаны таинственному европейцу, говорившему на английском языке с типичным немецким акцентом.
…Грязнуля Фред сдержал свое слово. Что поделаешь, коли у тебя такое доброе сердце!.. Как только вернулся «Слепой папаша», Капитан снабдил Ханя необходимым запасом воды и предоставил своему давнему приятелю возможность подобру-поздорову убраться к себе в Поднебесную.
Для Пиратки Пепи и Медного Графа встреча стала лучшей наградой за проявленную отвагу.
Однако наибольшее признание и почет выпали на долю Капитана Фреда.
Команда «Роджера», собравшись в полном составе, решила перед отправлением в обратный рейс, – поскольку благодаря чуду Господню крейсер удалось снять с мели, – нанести визит Капитану
Однако, когда их решение утвердилось окончательно, «Охотник» давно уже снялся с якоря и даже дыма из его труб не было видно на горизонте.
Глава двадцать вторая
Остров Блажи (или Блаженства – все едино)
Дворец Альмира
Дорогой господин король и достопочтенные королевские сродственники!
Еще на Таити получил Ваше любезное письмо – знак взаимного уважения двух правителей. А у нас тем часом такая заварушка вышла, рассказать – не поверите! Не помню, писал ли я Вам про одного типа по кличке Капитан: ох, и мастак же он воду мутить! Вот и на сей раз устроил форменный кавардак по высшему классу, а сам опять вроде бы как в стороне остался. Как ни кинь, а шарики у него вертятся до того шустро, что никакому пропеллеру за его башкой не поспеть.
Представьте себе, что еще когда у нас с ним во Фриско разговор случился, Капитан этот мигом смекнул, каким ветром меня занесло в те края. (Разве что подробности ему не были известны; к примеру, что «Роджеру» заранее было предназначено сесть на коралловую мель, ну и все прочее.) А дальнейшее было делом техники: нанял Капитан посудину и поплыл за нами следом. Теперь, когда все позади, я очень зол на него, потому как набралось нас охотников до денег больше, чем самих монет. Спасибо еще Медному Графу – это штурман наш, – его, бедолагу, угораздило жениться на капитанше и на радостях он отказался от своей доли в нашу пользу, так что и вознаграждение его тоже нам досталось.
Благополучно добрались мы до Роббензинова острова: я, Медный Граф и Мешок Костей (не знаю, знакомы ли Вы с ним, Ваше Величество, он тоже нашего поля ягода, только очень уж падок на разговоры о разных машинах да механизмах, чего на «Роджере» терпеть не могут), а там оказалось, что на наших напали желтолицые пираты, взяли в кольцо, и, как прорвать осаду, никто не дотумкал. Может, я чуть коряво объясняю, а только ежели бы Вы, Ваше Величество, самолично видели, в какую мы угодили катавасию, то не читали бы сейчас мои исповедальные строки со снисходительной усмешкой.
Дело разрешилось тем, что этот Чумазый Фред (медуза ему в глотку! вечно он затевает какие-то хитрости и норовит на мне отыграться, где бы я ни был, хоть на краю света и то меня сыщет) – изобрел новый способ морского боя: разбил у врага все бочки с питьевой водой. Неприятелю ничего другого не оставалось, кроме как сложить оружие и сдаться на милость победителя.
Старый мошенник с козлиной бородкой в одиночку захватил в плен сто двадцать! Правда, потом сжалился над ними и отпустил подобру-поздорову, не стал в полицию сдавать и в кутузку спроваживать.
На славу удался утренник у ихнего лордства контр-адмирала Андерсона. Сколько таких придворных сборищ я нагляделся в бытность мою правителем!.. Разряженные, напомаженные, столпятся в кучи – смотреть приятно, а долго не выдержишь – скукота. На придворном языке «Ау, Диенция!» называется. Ну так вот адмирал этот со всеми нами подряд ручковался и сказал, что был бы счастлив повесить по ордену на грудь и Вихлястому Скелету, который был ранен в руку, и Дубине, которому всю рожу искромсали.
А Немытый Фред на сходку так и не явился! У него только одна забота: как бы деньжат урвать да подстроить мне какую пакость. Ну да ничего, рано или поздно в этой игре мне козыри выпадут, вот тогда он у меня попляшет! Даже синебородый Вагнер явился на этот утренник к адмиралу. Как только швейцары его впустили в грязном желтом халате? Позор и срамота, одним словом!
Да хорошо, что я про этого придурка вспомнил. Ведь так вышло, что в конце концов я отдал должок и Синебородому. А вернее сказать, с него получил. Когда мы «Слепого папашу» нанимали, старый мошенник вытянул у меня обещание уступить ему третью часть всей добычи, хотя ему за его труды – вернее, за безделье – хрена моржового дать жалко. Придурок, он и есть придурок, что с него возьмешь, – только знай себе пьянствует, песни горланит да обниматься лезет к каждому встречному, поперечному. Так что я был рад, что хотя бы половину моей законной доли удалось выцарапать у этого хитреца.
Правда, этим я обязан исключительно Вашему Величеству. Помните, я в своем предыдущем письме расписал Вам этого Синебородого во всей красе и спросил, не знакомы ли Вы с ним случаем? Так вот теперь во Фриско я получил ответ, где Ваше Величество все мне изволили выложить, как на духу. Синяя Борода, пишете, Вам только одна известна, да и та скорее из печати. Сам-то я, к сожалению, газеты читать не успеваю.
А еще Вы пишете, Ваше Величество, что, мол, этот Синебородый – личность
Ну так с этой приметой Вы попали в точку, потому как пропойцу Вагнера хлебом не корми, только дай ему спеть что-нибудь из оперы, какая про него написана…
Еще Вы пишете, Ваше Величество, будто бы Синяя Борода был многоженцем и что это, мол, законом строго карается. И такой он был привереда, этот Синебородый, что как только надоест ему очередная жена, так он ее и пришить норовит, то есть, значит, убить не стесняется. Тут Ваше Величество изволили заметить, что, мол, Синяя Борода и пьянчуга Вагнер – вряд ли одно и то же лицо. Но я все проверил и доподлинно убедился: точно он это, больше некому быть!
Судите сами: не могут же разгуливать по свету два разных человека с одинаковыми синими бородами. Нет и не может быть на свете двух одинаковых оплеух, какую отвесил Молчун Другич пропойце Вагнеру, отчего тот и сиганул рыбкой в чан с краской. А главное, поприжал я тут Вагнера к стенке. Встретил его как-то в «Трехмачтовике с содовой» и думаю: дай проверю, тот ли он или не тот, про кого Ваше Величество пишет. Ну и оглоушил его вопросом в лоб.
«Слушай, – говорю, – Вагнер, отвечай как на духу: правда ли, будто ты этой… как ее… полу… полигамией балуешься? И не вздумай отпираться, мне верные люди говорили, что у тебя было много жен!»
Знаете ли Вы, Ваше Величество, что значит попадание в яблочко?! Вагнер как стоял, так сразу на колени бухнулся.
«Смилуйся, стручок, друг ты мой разлюбезный! Я-то думал, никто не докопается, какая оказия со мной в Южной Америке приключилась».
«Вот и зря ты так думал, лопух несчастный! В газетах пропечатали, будто бы ты был брачным аферистом и на твоей совести не две женитьбы, а куда больше. Про то их Величество король Самтыантонио своими глазами читал и мне отписал!»
Тут он и раскололся, голубчик, но зато твердит, будто всю аферу эту провернул не под своим именем. Значит, надо понимать, под каким-то другим, еще фальшивее того, каким он сейчас прозывается. А из Южной Америки он умотал в Испанию и только когда оттуда вернулся, то женился по третьему разу, но не по злому умыслу, а на деньги какой-то богатой вдовы польстился.
Пришлось даже на него прикрикнуть, нечего, мол, нюни распускать, если полигамией промышляешь, то самое место тебе в тюряге. И вообще не дело это – жену, если она тебе чуть не по нраву, сразу на тот свет спроваживать.
Здесь, пожалуй, Ваше Величество, какая-то накладочка вышла. Вагнер этот клянется-божится, что все как раз наоборот: две жены его самого чуть не укокошили. Я собственными глазами видел у него на лбу шрам – жена по имени Рита Аманда запустила в него горячим утюгом. А еще Вагнер правильно говорит, что если бы он и в самом деле спроваживал своих жен на тот свет в порядке очередности, то он был бы чист как стеклышко, потому как закон запрещает человеку жениться только при живой жене.
По-моему, звучит очень даже убедительно. Ежели предыдущих жен отправлять на тот свет, то комар носа не подточит: из вдовца какой же двоеженец!
Но вообще-то Вагнер этот заслужил, чтобы его поприжали маленько. Ведь когда я на острове двинул за водой (нахлобучив для понта широкополую соломенную шляпу, чтобы пираты думали, будто я тоже китаец), этот Синебородый придурок трахнул меня дубиной по башке. Очухайся я вовремя да врежь ему, он бы теперь не каялся в своих прошлых грехах. Ну, да если тебе двинут по башке разок-другой, тут уж волей-неволей слетишь с катушек.
А еще хочу сообщить Вашему Величеству, что пассажиры «Андрияна-Демьяна» вовсе никакие не туристы оказались. Прикинулись туристами, а сами втихую искали какую-то руду – «моргунец» называется. А на корабле у них есть такая машина, которая прямо из моря пресную воду получает: чего-то там выпаривают, потом остужают, а соль обратно за борт выбрасывают. Называется эта штука по-ученому «двестилятор». Вот и все мои новости.
Позвольте, Ваше Величество, заверить Вас в моей полной Вам верной подданности.
С чем и остаюсь,
Ваш доброжелатель,
а в случае надобности и покровитель
Все моряки, обретавшиеся в ту пору во Фриско, диву-давались, когда китобой «Охотник» вернулся из рейса с совершенно пустым трюмом. Где это видано – холостые рейсы совершать! А команда судна, несмотря на явную неудачу, не жаловалась.
Но ведь Грязнуля Фред не чета простым морякам. «Перевозить грузы да китов гарпунить любой дурак сумеет, если его поднатаскать, – отвечали любопытствующим матросы «Охотника». – Зато у Капитана ума палата!»
Грязнуля Фред – своего рода министр по морским делам, и в этом причина его деловых успехов. Как показала история с Драконом Ханем, Капитан не гнушается никакими средствами, искусно применяя политику кнута и пряника.
…О таинственном путешествии мог бы подробнее рассказать Рыжий Васич, который – подобно остальным морякам «Охотника» – недели две после возвращения во Фриско сорил деньгами направо-налево. Но Васич, напившись в стельку, нес какую-то несуразицу, смысла которой никому не понять.
– Всегда надо глядеть… в оба, – заплетающимся языком говорил он, словно изрекая некую важную истину. – Тогда запросто распознаешь птицу по перу, а друга по… самопишущему перу… Вот где собака зарыта…