Найдёныш 3. Часть 2
Шрифт:
– Быть по сему!
– пристукнул копьем жрец.
– Войдите, внуки Божьи, в сей храм и встаньте напротив друг друга!
Никита ввел Тамару в прохладную полутьму небольшого храма с полукруглым куполом, в котором была проделано круглое отверстие, как раз над алтарем. Солнечные блики, казалось, впитывались в глубокую черноту камня, не отражаясь и не нагревая его. В центральной нише восседал на троне сам Перун, вытягивающий руку с мерцающими на ней искрами Силы. Они
переплетались в изящный клубок и издавали тихий треск электрических разрядов.
– Стой здесь, - Никита отпустил руку девушки, чувствуя, как ее всю колотит.
– А я буду на
– Страшно, - шепнула Тамара и раздвинула уголки губ в улыбке.
– Не бойся. Можешь даже закрыть глаза, когда начнется представление.
Он уверенно встал на свое место и вытянул руки над алтарем. Тамара доверчиво положила в его ладони свои руки с блеснувшими на солнце защитными кольцами, среди которых не было супружеского. Оно ждало своей очереди, охраняемое шаферами и подружками, как и кольцо Никиты.
Родственники благоговейно замолчали, когда жрецы тоже подошли к камню. Причем, тот, кто был с жезлом, встал за спиной Никиты, а копьеносец молчаливо маячил за Тамарой.
– Есть кто-то из присутствующих, кому претит соединение крови двух родов?
– строго спросил копьеносец.
– Нет, - одновременно ответили старший Назаров и Константин Михайлович.
– Подтверждаете ли вы, что молодые здравы, что между ними нет родства крови, что они душевно прочны?
– Подтверждаем!
– Быть посему!
– раздался звонкий металлический стук копья.
– Доверьтесь Силе Алтаря, внуки Божьи!
Тамара вглядывалась в спокойное лицо Никиты, на котором играли светотени от камня и солнца, и казалось, что оно живет своей жизнью, отстраненно воспринимая происходящее. Вдруг молодой волхв подмигнул, ободряя девушку, и Тамара, глубоко вздохнув, тоже отрешилась от всего. Но глаза на всякий случай прикрыла.
Сначала она почувствовала легкое покалывание в пальцах, медленно распространявшееся на ладони и запястья. Какие-то блики запрыгали перед ее глазами, прикрытыми веками. Чуть-чуть их разжав, княжна едва не закричала. Их руки были объяты холодным ярко-оранжевым огнем, растущим прямо из камня, и стремящимся подняться к куполу. Мечущиеся по сторонам язычки пламени наклонялись то к Никите, то к Тамаре, словно не зная, какой путь выбрать. А потом весь храм тихо и басовито загудел, дрожа и резонируя вместе с огнем, яростно изменившим свое направление. Он ринулся к руке Перуна, на котором бесновался искрящийся клубок Силы. Стоявшие в отдалении свидетели таинства готовы были поклясться, что между громовержцем, женихом и невестой образовался светящийся треугольник, налившийся алым цветом. Тамара уже во все глаза смотрела на буйство холодных красок, стремящихся выйти из повиновения, но по чьей-то жесткой воле, держащихся на вытянутых руках. Девушка почувствовала такое умиротворение, что захотелось заплакать от счастья. И Никита, кажется, чувствовал то же самое. Его глаза… Они излучали столько любви, нежности и заботы, что такого просто не могло быть. Просто не могло!
И вдруг все закончилось. Мощь, набранная пламенем из алтаря, выплеснулась в потолочное отверстие, растворившись в солнечном свете. И где-то в прозрачной глубине неба что-то гулко громыхнуло и прокатилось каменным обвалом. И наступила глубочайшая тишина.
– Кольца молодых!
– голос жреца за спиной Никиты был донельзя растерянным.
Тут же подсуетился Ромка, давая бархатистую красную коробочку Никите, а Лиза Воронцова - такую же Тамаре.
– Охренеть!
– тихо прошептал Елагин, не сдержавшись.
Жрец сердито кашлянул.
Никита улыбнулся,
– Боги благословили молодых!
– жрец с копьем тоже выглядел изумленным. Он даже не смог сразу заговорить.
– Мощь Перуна приняла Силу Стяжателя и Берегини!
– А что взамен, хотел бы я знать?
– проворчал Назаров-старший, когда свидетели вышли на залитую солнцем площадку перед храмом.
– Что вообще произошло?
– Нечто необычное, из ряда вон выходящее, - усмехнулся император, оказавшийся рядом.
– Кажется, молодые получили защиту от самого громовержца. А твой правнук, Анатолий Архипович, превращается в теневого фаворита в среде аристократии. Что-то мне чутье подсказывает - скоро бульон кипеть начнет.
– Вы бы, Ваше Величество, придержали его ретивость, - пробурчал Патриарх.
– Мне-то уже недолго осталось. Пусть лучше с таким пылом детишек рожают, чем в поганую клоаку соваться.
– Присмотрим, Анатолий Архипович, обязательно, - положил свою руку на плечо старика император.
– Деликатно и незаметно.
Родственники и свидетели расступились, пропуская молодых вперед, чтобы уже внизу они приняли поздравления, осыпание цветами, конфетти и прочие атрибуты праздника. Несколько видеокамер уже нацелились на лестницу хищными зрачками мощной оптики.
– Никита, ты что-нибудь понял?
– крепко вцепившись в руку мужа, спросила Тамара.
– Я, когда увидела эти всполохи, ужасно струсила.
– Надо обдумать. Я сам пока в шоке, - признался Никита.
– Но меня просто распирает от энергии, которую получил из ладони Перуна. Такое ощущение странное… Не описать словами.
– А я видела твои глаза, - прижавшись к Никите, призналась девушка.
– Они лучше всего мне сказали о тебе. Надеюсь, твоей энергии хватит на всю ночь?
– Ты меня заводишь, солнышко!
– шутливо прорычал волхв.
Весь день для него протянулся бесконечной лентой праздника, в котором смешались образы людей, крики поздравления, музыка, шутливые сценки ребят из развлекательной студии, игры и конкурсы, пока они не оказались на входе в Зимний дворец, где предстояло выдержать банкет и танцы. Император сам предложил предоставить Концертный зал для увеселений и Белый зал для праздничного пиршества. Для любимой племянницы он готов был сделать все, что Тамара не попросила бы, но его пыл остудили жена и княгиня Меньшикова. И так размах свадьбы превысил разумные нормы. Слишком она выходила медийной. Уже и ролики успели прокрутить по новостям. Впрочем, вал веселья уже невозможно было остановить.
После банкета с многочисленными поздравлениями и переменами блюд объявили большой перерыв на танцы и после него оставался фуршетный стол для тех, кто будет веселиться до утра. Танцевальную программу открывал вальс в исполнении жениха и невесты. Все гости перекочевали в Концертный зал. Никита вывел Тамару, чуть смущенную от скрещенных на них взглядах присутствующих, на пустую середину и посмотрел на сухопарого старичка-дирижера из Императорской музыкальной труппы, который столбиком застыл на небольшом подиуме. Он спокойно ждал отмашки жениха, чтобы сыграть традиционный вальс, пусть даже с некоторыми вариациями. Опытный дирижер уже не удивлялся изменениям в современном мире; музыка тоже не замирала в своих жестких рамках, даже классическая.