Найди и убей
Шрифт:
Через час «жёлтая дорога» неожиданно сменилась утрамбованной серой глиной с растущими там и сям чахлыми камышами. Прикинув, что он сам себе хозяин-барин, Иван поменял свои планы и устроил привал в редком тенечке камышей. Идти дальше уже не хотелось. Хотелось постелить на глину одежду и завалиться поспать. А потом проснуться и залезть в воду. Или наоборот — искупаться, а потом поспать. Посидев пять минут и слегка переведя дух, Иван решил, что если он прямо сейчас не поднимется, то весь день полетит к чертям. Пришлось на практике повторить подвиг барона Мюнхгаузена и поднять самого себя за воротник. Утвердившись на
Пройдя еще километров пять, путешественник вновь вышел на песок. Но это был уже не пляж, это были настоящие барханы, которые одним боком уходили в воду, а другим — смотрели на настоящую пустыню, которая тянулась до горизонта. На самом-то деле это были, конечно, не барханы, а дюны. Но выросший вдали от моря Маляренко это слово позабыл. Шагать сразу стало гораздо тяжелее. Песок осыпался под ногами и проникал в обувь. Приходилось часто садиться и вытряхивать туфли, но уйти с барханов вниз, в пустыню, подальше от берега, Иван не решался.
Вспомнилось «Белое солнце пустыни».
— Чем я вам не товарищ Сухов? — Настроение, несмотря на нелегкий переход, все равно оставалось отличным. Маляренко был рад, что двигается, а не просиживает штаны на «парковке».
«Движение — жизнь!»
На преодоление дюны ушло три часа. Когда солнце потихоньку начало скатываться на запад, Иван сел на самой макушке тридцатиметровой песчаной горы и посмотрел на краснеющее море и на открывшийся перед ним степной простор. Пески осталась позади. Впереди вновь было целое море разнотравья, колыхавшееся волнами под порывами ветра. Кое-где темно-зелеными пятнами на этом разноцветном море лежали «клумбы» кустарника. А на горизонте едва различался лес. Маляренко напряг зрение.
— А может, и роща. Там вода точно должна быть. И по «клумбам» пошукать…
Иван был серьёзен и сосредоточен. По его прикидкам, за день он прошел не меньше двадцати-двадцати пяти километров. Ноги болели. Вода почти кончилась. До паники было далеко, но и от шапкозакидательского «к вечеру выберусь» Маляренко избавился. Стало ясно, что сегодня он уже никуда не выйдет, и перед ним во весь рост встала проблема ночевки. Ночевать в степи Иван не хотел — ему было страшно об этом даже думать. Допив последнюю воду, он сунул пустую бутылку в сумку и начал быстро спускаться с бархана.
Вечерело. Надо было поторапливаться. Маляренко рысцой добежал до ближайшего кустарника и принялся вырубать себе убежище. Не евший целый день, потративший уйму сил на поход, Иван, тем не менее, вгрызался в непролазную чащу словно танк. Тупой нож почти не резал, приходилось подрубать и доламывать ветки руками. Из земли торчали острые то ли колья, то ли пни. Но все равно это было лучше, чем ничего. Уже в полной темноте Иван закончил работу, забаррикадировал вход и повалился на колючую землю. Едва голова коснулась сумки, Маляренко мгновенно заснул.
Второй день пути дался Ивану куда как тяжелее первого. Воду Маляренко смог найти лишь после полудня. К этому времени он уже почти ничего не соображал, просто шел вперед, механически переставляя ноги. Двести граммов водки, плескавшихся на дне бутылки, Иван сунул поглубже в сумку, чтобы даже не слышать этот звук. Возясь с сумкой, мужчина отвлекся от дороги на несколько секунд и со всего маху свалился в узкую
Тенёк оказался занят.
Тихое хриплое рычание Иван услыхал за полсотни шагов до намеченной цели. Что там за зверюга, мужчина не знал. Но, судя по долетающим звукам, зверь там был не один. На миг застыв столбом, перетрусивший Маляренко вытащил дедов тесак, в другой руке сама собой появилась самая большая отвертка. Не отрывая глаз от тени, из которой доносился рык, Иван потихоньку включил задний ход, даже и не пытаясь геройствовать и храбро отвоевывать себе место без солнца у неведомых диких зверей. Пройдя вверх по течению примерно с километр, мужчина приметил на берегу ручья замечательную «клумбу». Осторожно приблизившись, Ваня не обнаружил никаких жильцов, кроме десятка пичуг, моментально порскнувших в разные стороны.
— Сойдет.
Перенервничавший Иван вытер лоб дрожащей рукой. Ноги сами собой подогнулись, и Маляренко мешком рухнул в долгожданную тень.
— Ни хрена себе! Чуть не попал.
Иван вспомнил, как ходил с племянником в зоопарк. Припомнил степных леопардов, и ему стало худо. Вспомнил клетку с волком. Волк Ване как-то «не показался». Маленький какой-то. Щуплый. А потом волк посмотрел прямо ему в глаза, и Маляренко испугался. Испугался, несмотря на то что их разделяла стальная решетка, потому что, как бы это банально ни звучало, на него смотрели глаза убийцы. Тогда, сославшись на вонь, шедшую от клетки, Маляренко поспешил оттуда уйти.
Проверять, кого же он потревожил у дерева, уставший и голодный человек не испытывал ни малейшего желания и, объявив самому себе: «Нормально. Заночую здесь», — он принялся вырубать себе очередное убежище.
Закончив работу, напившись воды до отвала и слопав предпоследнюю шоколадку, Иван занялся стиркой изрядно пропыленных и просоленных вещей, попутно пожалев, что оставил хозяйственное мыло в багажнике. Пришлось потратить чуток шампуня. Развесив одежду сушиться на ветках, Маляренко достал из сумки все свои походные банные принадлежности, сложил их на берегу и решительно полез мыться.
Чистый, побрившийся, благоухающий одеколоном Иван сидел на берегу ручья, опустив в воду ноги, и глядел на далекий лес. Скорее, это была большая роща. До нее, по всем прикидкам, оставалось никак не меньше пяти километров. Солнце садилось, и вся степь стала красновато-оранжевой. Как и небо. Это было красиво, но любоваться на красоты Ивану совершенно не хотелось. Настроение у Маляренко было подавленным. Сложив два и два, он получил ответ, который его совсем не устраивал.
— Вчера двадцать пять. Сегодня… ладно, пусть десять, — вслух рассуждал Иван. — И ничего. И никого. Ни кораблей, ни бакенов. Ни самолетов, ни проселочных дорог. Следы от машин в степи надолго остаются. Куда ж вас, Иван Андреевич, занесло? Был бы это военный полигон, так следов было бы до черта.