Найди меня, милая
Шрифт:
— Что ж теперь будет, Маргарита Николаевна? — не выдержал, наконец, сторож. Его умоляющие глаза меня даже растрогали, и я попыталась его успокоить. Подействовало, но ненадолго.
Приехавший наряд полиции прочесал весь музей, заглянул в каждую щель, но ничего не обнаружил. Кроме открытого замка в зале с раритетными вещицами. Когда я стала рассказывать им о том, что слышала шаги незадолго до появления сторожа, полицейский вроде приободрился. Но, поговорив с Михал Иванычем, который, оказывается, ничего такого не слышал и не видел, энтузиазма и огня в очах у него поубавилось. Думаю, он решил, что я сама все выдумала. Ночь, пустой темный музей, любительница детективных историй сидит одна… Все это так ясно читалось на его лице, что я уже пожалела, что вообще заикнулась насчет чьих-то шагов. Но не могла же я молчать, ведь действительно их слышала. Но для полицейского это не являлось весомым доводом, особенно если учесть тот факт, что никаких следов они не обнаружили. И если бы не включившаяся сигнализация и отсутствие важной реликвии в зале, можно было бы совсем закрывать дело за недостатком информации.
Когда выяснилось, что пропало, Михал Иванsч схватился за сердце уже во второй раз за ночь. И я его понимала. Украли очень важную находку, вывезенную нашими учеными из Египта еще в девяностые годы. Саркофаг с мумией одного из фараонов. Стоимость подобной реликвии на рынке исчислялась шестизначными цифрами и совсем даже не в рублях. Осознав это, я присела, чтобы подобно сторожу не ухватиться за сердце. Было от чего запаниковать. Следов похититель не оставил никаких, его никто не видел, и не слышал. Кроме меня, разумеется. Но я человек новый, к тому же, девушка. Доверия у сотрудников полиции не вызвала, скорее к утру они стали относиться ко мне со все возрастающим подозрением. Их было сложно в этом винить. Но, поскольку доказательств моей вины у них тоже не было, меня отпустили домой.
Едва положив голову на подушку, я тут же уснула и спала почти до обеда. Экскурсия сегодня была только одна, вечерняя. Музей решили не закрывать на время следствия, а информацию о краже держать в строжайшем секрете даже от сотрудников. Но, отлично зная наш народ, я понимала, что уже к обеду все будут знать о том, что ночью нас ограбили, что именно украли и что кроме Маргариты Николаевны в тот момент в музее никого не было. Доверия у сотрудников музея я вызывала не больше, чем у полицейских.
Около двух позвонила Ритка. Кто-то уже донес ей о происшедшем, и она рвала и метала. Я вкратце пересказала ей случившееся ночью, и она слегка поубавила громкость своего голоса.
— Прости, что наорала. Но я просто не в себе от таких новостей. Ты даже не представляешь, какая это ценность. Это же Египетский фараон, мать его!
— Я вполне могу себе это представить. Но у меня была такая тяжелая ночь, что мне хочется только провалиться сквозь землю.
— Кир, ты сама-то уверена, что слышала эти самые шаги? Может и правда тебе показалось? У страха глаза велики, сама знаешь.
Я начала злиться.
— Ты еще скажи, что я в сговоре с этим вором, пустила его в музей, потом помогла выйти незамеченным…
— Я этого не говорила. Просто меня теперь ждет такая головомойка, что мама не горюй. А еще если узнают, что ты выдавала себя за меня…Блин, а так все хорошо начиналось! — посетовала подруга и горестно вздохнула.
А я вдруг сообразила, что она права. Если полиция вздумает проверить и узнает, что Маргарита Николаевна никакая не Маргарита, да и кроме меня в музее никого не было, шагов никаких никто не слышал, а реликвия стоит огромных денег…Я прекрасно поняла в этот момент полицейского, который смотрел на меня с недоверием. Да у него на лице уже тогда было написано, что я подозреваемая номер один. И это они еще о нашей подмене не знают.
— Может, ты вернешься пораньше, а? — предложила я, не особо рассчитывая на успех.
Так и оказалось.
— Не надо сикать раньше времени, подруга, — решительно заявила Рита. — Пусть сперва доказательства найдут, что ты хоть к чему-то имеешь отношение. А я уверена, что у них такого нет. Так что не дрейфь. Лицо понаглее и вперед. Ты ж теперь я, а я никогда бы не стала прятать голову в песок.
Я кивнула и положила трубку. Может она и права. Не стоит паниковать раньше времени. Будет день — будет пища. Разберемся по ходу пьесы. На вечернюю экскурсию я пришла на пятнадцать минут раньше. Меня встретила хмурая Ольга, проводила недовольным взглядом, но даже слова не сказала. Правильно, как ни крути, а я ведь большое начальство. То есть Ритка, конечно. А к начальству с вопросами не лезут.
Я блестяще провела экскурсию, ответила на все вопросы любознательной публики и пошла выпить кофе перед уходом. В кафетерии попалось парочка любопытных сотрудников, которые то и дело на меня пялились. Мне от их взглядов кусок в горло не лез, так что я взяла свое пирожное, кофе и отправилась на вахту к Михаилу Ивановичу. Тот встретил меня вполне любезно, хоть и настороженно поначалу.
— Все на ушах стоят из-за этого случая, — доверительно сказал мне этот вполне милый старичок. — И надо же было, чтобы именно в мою смену!
Он горестно вздохнул.
— А что вы не один у нас сторож? — я решила поддержать беседу.
Он мотнул головой.
— Двое нас, я да Витька Столеваров, мы по две ночи дежурим. Сейчас вообще-то его смена, да у него жена приболела, за ней уход нужен, вот и пришлось подменить. И случилась же оказия. Да кто ж знал…Теперь затаскают по кабинетам да по участкам, да? — он взглянул на меня с надеждой.
Я лишь покачала головой.
— Понятия не имею, как такие дела решаются, — было видно, что сторож не поверил ни одному моему слову.
— Маргарита Николаевна, голубушка, вы бы там, — тут старичок выразительно посмотрел на потолок, — замолвили словечко, что, мол, не виноват я, да и не было меня в тот момент на работе еще. А то ведь у нас всегда козел отпущения найдется. А я на пенсии уже, кто ж меня на работу возьмет?
Хотела я сказать ему, что боюсь, как бы меня саму в тюрьму-то не упекли, не говоря уже о том, что Ритка из-за меня могла лишиться работы, но вовремя одумалась. Только улыбнулась ему самой ободряющей улыбкой, на какую была способна.
— Не волнуйтесь, Михал Иваныч, все образуется.
Он в ответ печально покачал головой. Пожелав ему спокойного дежурства, я направилась к выходу. В планах было заехать домой к родителям, надо бы по дороге заскочить в магазин за продуктами. Показать, что у меня все в полном порядке, и я не голодаю, а то мама бесконечно волнуется по этому поводу. Впрочем, это же мама, ей положено волноваться.
Оказавшись на улице, я уставилась на противный дождь, что лил с неба. Ну что ж это за зима такая, то снег лежит, то дождь идет. Хоть бы в новогоднюю ночь не было ливня и слякоти, подумала я. Мне нравилось просыпаться первого числа и видеть за окном белые холмы и вслушиваться в тишину притихших после гуляний улиц. И поедать прошлогодние салатики. И мандарины. Ох, скорей бы праздник.