Найди меня Шерхан
Шрифт:
Если все наши встречи были случайными, то эту я устроила сама. Да, мы стали близки, Арсен стал моим первым мужчиной, но потом хладнокровно расстался со мной и даже не захотел попрощаться.
— Семь лет, — шепчет Кристина, в ее глазах снова стоят слезы, — Агата, о вас надо книги писать…
А я лишь горько усмехаюсь. Я не могу сказать ей о Тагире, о своей роли эскортницы тем более не могу — наверняка Кристина знает ту девушку, которую я подменяла. Возможно, они даже дружили.
Пишу обтекаемо, что мы случайно встретились с Арсеном,
Когда-то я попала на лекцию к одному известному психологу, и он сказал удивительную вещь. Меняются времена, меняется мода, вкусы и взгляды, а психика людей не меняется. Мужчина по своей природе охотник, для него важно желать, добиваться и чем недоступнее мечта, тем сильнее крепнет это желание.
Если женщина выпрашивает любовь, добровольно предлагает ему себя, она из ценного трофея превращается в скучную обыденность. Мужчине такая женщина неинтересна, он никогда не будет ценить то, во что ему не понадобилось вкладывать ни усилий, ни затрат.
К легкой добыче интерес угасает почти сразу, и я долго потом размышляла, не стала ли я для Арсена такой добычей — легкой, необременительной и даже навязчивой. И по всему выходило, что стала…
«Каждая из нас имеет свою цену, и эта цена прямо пропорциональна усилиям, затраченным мужчиной на завоевание женщины, которую он хочет сделать своей», — пишу, совершенно выдохшись эмоционально, и чувствую, как внутри меня зарождается страх. Страх уступить Арсену и снова стать ему неинтересной.
— Значит, мне надо отказаться от Леши? — голос Кристины дрожит, и я, вздохнув, пишу дальше:
«Отношения — это когда оба идут навстречу друг другу. Нельзя заставить мужчину что-то сделать, но можно сделать так, чтобы он сам этого захотел».
— У меня есть столько примеров, когда девушки бегали за мужчинами, а те потом на них женились! — Кристина спорит уже вяло, без былого задора, она тоже выдохлась.
«Синдром запасной женщины. Он будет принимать ее ухаживание, внимание, пользоваться ею без зазрения совести. Может, даже всю жизнь, это зависит от мужчины. Но как только на горизонте замаячит «добыча», его не остановит ни брак, ни дети, — это уже я могу с примерами, таких знакомых хватает. — Ты хочешь быть запасной женщиной?»
Кристина кусает губы, задумчиво накручивает на палец локон, а затем решительно мотает головой. Встает и порывисто меня обнимает.
— Спасибо тебе, Агатка, ты удивительная. Я так рада, что Арсен выбрал именно тебя! Ты мне очень помогла, правда, будто пелена с глаз спала. Я завтра же уеду отсюда, а он пусть охотится за кем хочет. Да вот хоть бы за Ксавьером!
Мы обе долго давимся от смеха, вспоминая как Арсен отчитывал эту парочку — Лешку и нашего темнокожего спасателя. А они стояли перед ним в мокрой одежде и виновато вздыхали.
К Криське возвращается хорошее
Но по дороге сворачиваю в другой коридор и вхожу в мастерскую, подаренную Арсеном. Она очень похожа на нашу с папой, я тогда так была благодарна Арсену, что чуть не бросилась ему на шею. С поцелуями. Теперь даже рада, что не бросилась, кто знает, чем бы это закончилось?
Спать не хочется, усаживаюсь перед ящиком с книгами, сверху сложены мои кукла и заяц. Беру в руки обоих, ладони покалывает от тепла, который идет от них — уверена, что это папа так разговаривает со мной. Я даже целую каждую игрушку по очереди, потом усаживаю их в кресло, а сама перебираю книги.
Я разобрала только один ящик, торопиться мне некуда, а при Кристине делать этого не хотелось. Мне нравится доставать и раскладывать папины вещи в тишине, тогда воспоминания окутывают мягким облаком, а не рассекают на части, как в случае с Арсеном.
Мне немного неловко перед Кристинкой — я далеко не тот случай, с которого стоит брать пример. Сапожник без сапог, и не мне поучать ее, как правильно вести себя с мужчинами. С моим-то опытом! Но с другой, стороны, пусть лучше воодушевленно собирает чемоданы и строит планы, чем рыдает в подушку от несчастной любви.
Недоуменно верчу в руках старую шкатулку. Я хорошо помню, что в ней сломался поворотный механизм, и папа собирался ее выбросить. Но не выбросил, а пошкурил и даже покрыл лаком. Сейчас шкатулка плотно закрыта, и я скорее наощупь начинаю вспоминать порядок, в котором мы ее открывали.
В середине пальцами прощупывается элемент, при нажатии которого выдвигается планка. Теперь то же самое с другой стороны. Сдвигаю обе планки и прокручиваю нижнее отделение — шкатулка с двойным дном.
Сама удивляюсь, как руки помнят, действуют механически. Крутят, вращают, надавливают. Наконец, крышка сдвигается, и внутри ожидаемо ничего нет. А что там может быть? Снова прокручиваю нижнее отделение и нажимаю на правый угол.
Отделение выдвигается, там лежит сложенный лист. Руки начинают мелко дрожать, сердце колотится. Пытаюсь унять его и успокоиться, а сама уже вижу почерк отца, и от первых строк сбивается дыхание.
«Моя любимая девочка, если ты читаешь это письмо, значит меня нет с тобой рядом…» — и дальше ничего не вижу из-за застилающих глаза слез.
***
Ночью я почти не спала. Приходила в себя после письма папы, обдумывала его слова. И понемногу понимала, что он абсолютно прав. В любом случае это его последняя воля, у меня и в мыслях нет ослушаться, и все же…
Хорошо, что уже все позади — операция Януша, его лечение, расходы на которое полностью взял на себя Арсен. Кто знает, какое бы решение я приняла, найдя это письмо раньше.