Найти и обезвредить. Чистые руки. Марчелло и К°
Шрифт:
— Василий! — обрадовался Гуляев. Но тут же спохватился, вспомнив, что у Букретова был не один адъютант, да и Беловидова могла заинтересоваться какими-либо подробностями, которые поставят его в затруднительное положение. — Не узнать, — добавил Гуляев.
— Васенька, — подтвердила Беловидова.
Осталось как-то выпросить отложенную им групповую фотографию.
— Эта мне больше всего нравится, — сказал Гуляев, — тут генерал, адъютант и кое-кто из моих однокашников по Одесскому училищу. Подарите, Зинаида Никитична, — умоляюще смотрел он на Беловидову. —
— Зачем она вам?
— На память. Я собираю однокашников. Как знать, может, еще встретимся.
— А не боитесь?
— Кого бояться?
— Чекистов, кого же еще. Не шутка ведь: белый генерал, атаман...
— Неужели я похож на боязливого?
— Бог с вами, возьмите.
Гуляев поблагодарил за такой дорогой подарок и сказал, что зайдет через несколько дней уже с бумагами для печатания.
— Посмотри, никого тут не узнаешь? — обратился Крикун к Пуханову, передавая ему в руки групповую фотокарточку, добытую Гуляевым.
Тот долго рассматривал, но, как заметил Гуляев, следивший за выражением его лица, ни на ком взгляда не задерживал.
— А вот этого не знаешь? — указал Крикун на Мацкова, не называя его.
Пуханов пристально посмотрел на офицера в форме, стоявшего рядом с генералом, но бывшего адъютанта в нем не опознал. Тогда Крикун напомнил его показания о неизвестном в Краснодаре, которого пришлось ему видеть в Константинополе. Пуханов еще раз посмотрел на фотокарточку и неуверенно заявил, что как будто бы похож.
Крикун и Гуляев были огорчены такими показаниями и не могли им верить, так как сами указали на Мацкова. Правда, Пуханов по-прежнему стоял на своем, не отказывался от того, что говорил раньше, но надежда на него уже была не та, его неуверенность вызвала у чекистов разного рода сомнения.
— Ото, може он никого и не видал, — сказал Крикун после того, как увели Пуханова. — А задал нам работу...
— У нас в запасе козырный туз, — не терял уверенности Гуляев, — сам полковник Урумов! Предъявим ему карточку, а потом покажем Пуханову живого адъютанта Букретова.
— Ото, торопишься. Его еще надо найти.
— Найдем.
Урумов сразу опознал Мацкова, адъютанта Букретова, но заявил, что ничего не знает о его пребывании за границей. Никаких разговоров ему слышать не приходилось и показать о его намерениях против Советской республики ничего не может. Что и было записано Гуляевым в протокол.
— Ото, ты был прав насчет Мацкова, — с удовлетворением признался Крикун, пообещав Гуляеву доложить об этом начальнику отдела. «Толк будет», — уже про себя добавил он, имея в виду сообразительность своего помощника.
Они обсудили свои дальнейшие действия, сойдясь на том, что прежде чем ехать в Уманскую, следует снова побывать в Павловской, показать там фотографию Мацкова с тем, чтобы проверить, не является ли Кривенко и Мацков одним и тем же лицом. Гуляев в этом не сомневался, а Крикун предупреждал его, что только после подтверждения личности тот может выехать в Абинскую и Холмскую для задержания владельца лесопилки Кривенко.
Крикун выдержал свой характер. На пути из Павловской в Уманскую сообщил Гуляеву, что вдова опознала Кривенко, и предлагал ему немедленно отправиться в Абинскую. Однако ни в Уманской, ни в Абинской и Холмской Кривенко-Мацкова не оказалось. Лесопилка была продана, а ее владельцы сразу уехали, и о месте их пребывания никто не знал. Единственное, что успокаивало Крикуна, это отсутствие в станице невесты Кривенко, которая якобы выехала к матери и сестре в Краснодар. Крикун, раздобыв в Уманской нужные ему для розыска невесты адреса, спешил в Краснодар. А невеста, девичья фамилия которой, как оказалось, была Феськова, уже собиралась с женихом в Новоминскую к своим родственникам.
Эту фамилию и многие родственные связи Феськова Крикун хорошо знал по «Кругу спасения Кубани», что облегчало ему розыск Ольги в Краснодаре.
И он не ошибся в своих предположениях, нагрянув прямо с дороги вместе с Гуляевым и еще одним сотрудником отдела к сестре, которая оказывала ранее разного рода услуги бывшим офицерам, уклонявшимся от регистрации. Об этом тоже не позабыл Крикун.
Мацков-Кривенко при появлении чекистов в квартире все понял и сразу скис. Оружие выложил сам. Другого выхода у него не было.
— Карта бита, — вырвалось у него с отчаянием.
Сестры тоже находились в подавленном состоянии и упорно молчали.
— Фамилия? — спросил Гуляев, проверяя изъятое у задержанного удостоверение личности, выданное Кубсоюзом.
— Кривенко.
— А еще? — не терпелось услышать Гуляеву его настоящую фамилию.
— Вы же знаете.
— Знаем. А все же?
Мацков низко опустил голову, стараясь не показать своего волнения.
— Начнем все по порядку, — сказал Крикун, когда задержанного привели на допрос. — За границей был?
Мацков молчал. Он несколько пришел в себя от первого шока, и лицо его было злое. Крикун ждал ответ. Гуляева он предупредил, чтобы на допросе помалкивал. Ответ затягивался, поэтому Крикун пояснил, что ЧК ни с того ни с сего не забирает, и порекомендовал не тянуть волынку.
— В Турции был?
— Ну, был.
— Где именно?
— В Константинополе.
— Как туда попал?
— Выехал из Новороссийска на теплоходе.
— На каком?
— «Апостолосе».
— Под какой фамилией?
Опять надолго замолчал Мацков, удивляясь про себя тому, что чекистам многое было известно.
— Не Зимин, случайно? — преднамеренно подсказал Крикун.
— Зачем эта комедия, если все знаете? — возмутился Мацков.
— Ото, не комедия, а следствие, — спокойно поправил его Крикун.
— Следствие... — скривился в язвительной улыбке Мацков.
Крикуну не понравилось такое пренебрежение к следствию, и он тут же ему выговорил:
— Слыхал ли ты про диктатуру пролетариата? Если нет, то я тебе расскажу, что она значит и с чем ее едят.