Найти себя. Трилогия
Шрифт:
Без всякого вызова, как по волшебству появился дворецкий в белой ливрее расшитой золотыми галунами и в белых же перчатках.
– Бумагу, перо, чернила, – коротко приказал Сиан, а когда принесли требуемое, посмотрел на почтительно внимавшего ему Виктора, – Слушаешь? Дано: Баронесса старше баронета на двадцать один год, а через шесть лет будет старше в пять раз, – магистр лукаво прищурился, – Вопрос: Где сейчас барон?
Сказалось нервное напряжение, и Виктор не удержался от беззвучного смеха, да так что у него даже плечи затряслись. Точно такая же загадка была в каком-то занимательном сборнике задач по математике, который он читал еще в школе. Только там вместо баронов фигурировали мама и папа. Поразительное сходство. Заметив, что на
– Прошу простить меня, господа, за мою несдержанность, – произнес Виктор.
– Иди, решай! – злобно рявкнул Крон и указал на приготовленные письменные принадлежности.
– Да зачем, – небрежно отмахнулся Сомов, – Задача сформулирована некорректно. Решение системы из двух уравнений с двумя неизвестными дает результат минус три четверти. Только откуда известно, что роды произойдут ровно через девять месяцев, а, скажем, не через семь? И что родится баронет, а не, – Виктор запнулся, не зная, как называется дочь баронессы, – девочка, – и закончил разочаровано: – Признаться, я ожидал, что вы, господин экс герцог, предложите мне нечто посложнее.
Крон встрепенулся и впился взглядом в магистра, ожидая услышать его мнение, но тот с легким удивлением смотрел только на Виктора.
– Изволь пояснить, что в твоем понимании значит «посложнее»? – недовольно проворчал он.
Сомов задумался. Двадцать три, шутили студенты в его время, именно столько проблем было у бедняги Гильберта. Список из двадцати трех кардинальных проблем математики, был представлен Гильбертом в Париже на втором Международном Конгрессе математиков в тысяча девятисотом году. Спустя сто лет многие эти проблемы были решены, и в университете студент Сомов даже писал курсовую работу по одной из них.
– Ну, например, можно ли решить общее уравнение седьмой степени с помощью функций, зависящих только от двух переменных, – произнес он название своей курсовой.
– И можно? – с необычайным интересом спросил магистр.
– Да, – лениво ответил Виктор и с независимым видом принялся разглядывать фигуры механических мужчин и женщин из блестящего металла, установленных между колоннами. Интересно могут они двигаться? Если судить по поршням вдоль конечностей и шестеренкам в местах сочленений суставов, то фигуры как минимум должны шевелиться.
– Однако какое наглое заявление! Так, господа! – решительно объявил басом магистр Сиан, – Прошу всех подняться ко мне в кабинет.
Покинув зал, они прошли по темному коридору, где над ними поочередно с клацаньем включались тусклые магические светильники, расположенные через каждую пару метров под потолком, и с тем же звуком гасли уже за спинами людей. Двери при их приближении беззвучно раскрылись, и Виктор, походя, заглянул за створки надеясь увидеть таинственный механизм, приводящий двери в движение, но за ними оказались обычные лакеи. В конце коридора находился лифт с раздвижной решеткой вместо дверей и способный вместить нескольких всадников в ряд. Когда лифт задрожал и начал со скрежетом взбираться наверх Сомов уже перестал ломать голову над тем, кто или что его поднимает. Звякнул колокольчик, лифт остановился, слуги раздвинули двери, и гости очутились на втором ярусе замка в кабинете магистра. Кабинет был огромен и тесен одновременно. Стеллажи книг до самого потолка с приставной лестницей, резная мебель, стилизованная животными, шкаф, в котором как в витрине магазина, сверкали ряды гогглов всевозможных видов и форм. На одном столе стояли колбы, реторты, алембик и уже совсем фантастические устройства совершенно непонятного предназначения, на другом десятки больших и малых арифмометров. Отдельно стояла на собственных гнутых ножках и блестела полированной медью громоздкая механическая счетная машина с торчащими в разные стороны рычагами. Рядом с ней пристроился большой напольный глобус, а на стене висела обычная грифельная доска с полочкой и мелками на ней. Гросс и Сиан устроились в креслах за третьим столом, видимо рабочем, поскольку на нем имелись письменные принадлежности, лежали кипы исписанных бумаг, а также выстроились разнокалиберные хронометры, в ряды которых затесались и песочные часы. Магистр указал Сомову на грифельную доску и предложил:
– Прошу, умник. Удовлетвори мое любопытство.
Виктор не был уверен, что сейчас сможет воспроизвести решение, которое он знал три года назад, но решительно подошел к доске и протер ее губкой. Отступать было некуда.
– Фух, – выдохнул он как перед броском в ледяную воду и поднес мелок к доске, – Итак, пусть дано некоторое множество функций…
Черная доска медленно, но верно покрывалась белыми закорючками формул. Подробные объяснения Сомова иногда прерывались восклицаниями магистра «О-о!» или даже «Ах вот как!» и не встречали возражений. Когда же Виктор благополучно закончил изложение тринадцатой проблемы Гильберта, а свободного места на доске почти не осталось, и он взялся за тряпку чтобы стереть написанное и приступить к самому страшному – решению самой проблемы, которое он помнил очень смутно, магистр вдруг замахал руками:
– Постой, постой! Не стирай! Достаточно, – экс герцог, сидевший до этого с внимательным наклоном вперед, теперь откинулся на спинку кресла и с восторгом произнес: – Это просто феноменально! У тебя необыкновенный талант, э-э…
– Виктор, – подсказал ему имя Гросс.
– Да. Виктор. Присаживайся, – предложил магистр, указывая на свободное кресло за столом.
Сомов вопросительно глянул на герцога, но тот, довольно улыбаясь, лишь согласно моргнул глазами, и Виктор с удовольствием расслабился в мягком удобном кресле. Кажется, первый экзамен он сдал на пять с плюсом.
– Чем ты занимаешься, Виктор? – заинтересованно спросил Сиан.
– Я музыкант.
Магистр изумленно вскинул брови.
– Музыкант?! Как же так? – он недоуменно оглянулся на Гросса и с разочарованием повторил: – Музыкант…
– Вам не нравится музыка, господин магистр? – обескураживающе спросил Сомов.
– Конечно, мне нравится музыка, – ответил Сиан с некоторым раздражением, – но если Авр одарил тебя способностью к математике, то жизнь следует посвятить науке, а не песнопениям в балагане. Как ты смотришь на то чтобы заняться созданием магических амулетов в моей лаборатории? – задавая этот вопрос, магистр покосился одним глазом на герцога, – Умение вести расчеты на том уровне, который ты сейчас продемонстрировал, очень бы пригодилось в магических заклинаниях.
– Увы, господин магистр, но о магии я ничего не знаю и поэтому вряд ли смогу вам помочь.
– Как такое возможно – ничего не знать о магии? – удивился Тессар, – Неужели совсем ничего не знаешь?
– Ну, разве что это, – Виктор небрежно щелкнул пальцами, вызвав на пару секунд маленький огонек.
Герцоги ошеломленно уставились на дрожащее пламя между пальцев Сомова, а затем многозначительно переглянулись друг с другом.
– Святая падаль! Ты это видел, Крон? – спросил пораженный магистр.
– Да, Тесс.
– Значит и мне не показалось. И что это такое было, Виктор?
– Огонь, – неуверенно ответил Сомов, – Магическая буква «азъ».
– Нет, молодой человек, это не буква «азъ». Покажи-ка еще раз, как ты это делаешь.
– Не могу. У меня не осталось энергии.
– Она и не нужна. Просто покажи сам пасс. Медленно.
Сомов медленно повторил, не понимая, что он делает не так с точки зрения мага.
– Да. Движения немного другие, не говоря уже о том, что проделано все это вообще левой рукой. Однозначно зрячий! – убежденно произнес магистр и чрезвычайно довольный повернулся к начальнику тайной стражи, – Так ты из-за этого приехал ко мне, почтенный Крон? Хотел сделать подарок старому другу в виде ученика, которого слышит темный мир?