Найти то – не знаю что
Шрифт:
— Хорошо бы пятачок, — предложил Владимир Иванович.
Для его шишки потребовалось бы, как минимум, четыре пятачка, но я не стала ему об этом говорить, чтобы не расстраивать.
Он сидел с видом великомученика у окна и время от времени прикладывался лбом к холодному стеклу. Самое время было приступать к разговору, чтобы расставить все точки над «i» и тем самым предостеречь Владимира Ивановича от неправильных действий в дальнейшем. Судя по всему, он в этом сильно нуждался.
— Стелла собирается заявить в милицию о попытке изнасилования, —
Я не ожидала, что мои слова потрясут его до такой степени. Он чуть не сполз вниз с полки, и мне пришлось оказать ему еще одну услугу, прислонив к стенке и подоткнув для надежности, как ребенка, матрасом.
— С какой стати? — голосом древнего старца прошелестел он. — Я же просто…
— Вы не поняли друг друга, — перебила я его, — но милиция, поверьте, будет на ее стороне. Тем более что многие видели, как вы ухаживали за ней.
— Я просто хотел поправить на ней одеяло, — пролепетал толстяк, и вся его былая агрессия и справедливое негодование растворились, как туман.
— Попробую уговорить ее не возбуждать в отношении вас уголовного дела…
— О господи! — выдохнул он, услышав мои слова.
— Но, Владимир Иванович, вам лучше сейчас не показываться ей на глаза и стараться вести себя потише.
Он снова посмотрел на себя в зеркальце и глазами побитой собаки взглянул на меня.
— Как же я появлюсь перед своими сотрудниками в таком виде?
— Ну, впереди еще четыре дня, — заверила его я, — все пройдет, никто и не заметит.
— Вы думаете?
— Уверена. Я же, в конце концов, медицинский работник, — добавила я для убедительности.
— Спасибо, родная. Вы заходите ко мне завтра, а пока мне лучше прилечь.
Ко всему прочему мне пришлось еще перетаскивать в свое купе постель и вещи Стеллы.
— Поговорите с ней, — попросил меня на прощание Владимир Иванович. — Я готов компенсировать со своей стороны…
— Я сделаю все, что в моих силах, — пообещала я.
Стелле стало заметно лучше за время моего отсутствия, и я оставила ее спать и приходить в себя окончательно.
Поезд наш подходил к Челябинску. Я стояла у окна в коридоре и подводила итоги дня. Большую его часть я считала напрасно потерянной, и это раздражало меня, не давая заснуть.
Хотя сегодня я сумела убедиться в невиновности Тимофея, разлучить Стеллу с ее похотливым соседом, в результате чего могла при первом удобном случае «прощупать» теперь и того, и другого, меня не покидало ощущение, что главные действующие лица предстоящей схватки пока так и остались незадействованными в моей игре.
Поэтому, когда дверь в четвертое купе неожиданно открылась и из него вышли Санек с Толяном, я сделала стойку не хуже охотничьей собаки.
Следом за ними по коридору продефилировал Борис Алексеевич и, проходя мимо меня, озорно подмигнул мне глазом.
Я заскочила в купе, накинула теплую кофточку и направилась вслед за ними. Поезд в Челябинске
Я не рискнула далеко отходить от своего вагона и видела, как в нескольких метрах от меня в тени вокзального здания прислонился к стене Борис Алексеевич: я не потеряла его только благодаря огоньку сигареты в его руке.
Санек с Толяном исчезли в неизвестном направлении, и я терялась в догадках, куда это они могли исчезнуть с перрона в такое время.
Наконец один из них появился с несколькими бутылками в руках. И благодаря тому, что он остановился рядом со мной, я могла убедиться, что это был Толян. У меня еще были по этому поводу некоторые сомнения, но, когда проводница вагона обратилась к нему по имени и он охотно отозвался, сомнения исчезли окончательно.
Докурив сигареты и закинув окурок под колесо, он не стал дожидаться своего соседа, вернувшись в купе.
Борис Алексеевич оставался все это время на том же самом месте и никак не обнаруживал своего присутствия.
По радио объявили, что до отправления поезда Харьков—Владивосток остается несколько минут, когда наконец появился и Санек. У него в руках была дорожная сумка, из которой торчало несколько бутылок пива. Видимо, друзья решили запастись любимым напитком на весь путь. Не останавливаясь, он прыгнул в вагон, и через несколько секунд я увидела, как он вошел в свое купе и, выложив из сумки на стол несколько бутылок, засунул ее под свою полку.
По совету проводницы я тоже поднялась в вагон. Следом за мной, уже на ходу, в вагон запрыгнул Борис Алексеевич. Он стоял теперь рядом со мной и не торопился уходить.
Проводница, закрыв дверь, отправилась по своим делам в соседний вагон, когда Борис Алексеевич обратился ко мне с неожиданным вопросом:
— Ну, как ваши дела?
Я никак не ожидала такой активности с его стороны, поэтому замешкалась с ответом.
— Что же, вы нашли свою иголку? — спросил он, так и не дождавшись ответа.
Он не только не забыл о моем существовании, но помнил, оказывается, каждое сказанное мной слово!
— А вы вроде решили довериться первому впечатлению? — ответила я вопросом на вопрос, продемонстрировав, что и я кое-что помню.
Мы перешли в коридор и остановились напротив пятого купе, ровно посередине вагона. Поезд уже набирал скорость, мимо окон проплывали разноцветные фонари, и снова нужно было отвыкать от тишины, привыкая к монотонному железнодорожному перестуку.
— У нас обоих хорошая память, и мы с вами не любим отвечать на прямые вопросы, — улыбнулся Борис Алексеевич. — По-моему, достаточное основание для тоста.