Назад к ЭВМ
Шрифт:
* * *
Как ни странно, адаптироваться к новой жизни оказалось не так уж и сложно. Весь день до вечера я просто ходил вместе с Валькой и все повторял за ним, притворяясь, что это для меня — не в диковинку. В целом, студенческий быт в общежитии, куда я попал, был устроен довольно просто: на каждом этаже находились общая кухня, где готовили еду, и душ. Жили в основном по четыре человека в комнатах, но нам с Валькой повезло: наша комната была очень маленькой, и в ней помещались только две кровати. Скоропортящиеся продукты оставляли в холодильнике и подписывали, остальные — хранили в комнатах. Чтобы принять душ, надо было или отстоять очередь минимум в сорок минут, или ходить мыться
От общежития до университета, где мне предстояло притворяться прилежным студентом, можно было дойти за полчаса. В шкафу я нашел кое-какую одежду, принадлежавшую моему двойнику, которая оказались мне впору. Не без легкой неприязни я надел ее. Ну что ж, притворяться — так до конца. Сказать: «Это не мое, и я носить не буду» — значит выдать себя с головой. В конце концов, ничего страшного, можно постирать и носить. Покупают же люди вещи в секонд-хендах. К тому же, Валька ждет джинсы.
— Ты когда едешь в «Склиф» за вещами? — спросил он вечером, укладывая волосы при помощи мокрой расчески.
Друг уже вовсю готовился к свиданию с девушкой своей мечты: надел темно-синюю, по всей видимости, модную рубашку, мои джинсы и остроносые ботинки, а еще щедро сбрызнулся одеколоном, одолженным у Леньки, который утром спрашивал «индюшку». Он явно хотел выглядеть в самом презентабельном виде.
— Куда?
— В Институт скорой помощи имени Склифосовского, тормоз! Ты там лежал.
— А… да. Собираюсь сейчас…
Здорово, что Валька сам об этом сказал. Было бы крайне глупо расспрашивать его, в какую больницу мне ехать.
— Чего сидишь тогда, в потолок смотришь? Собирайся, тебя там до ночи ждать не станут. И не забудь попросить, чтобы память обратно вставили! — товарищ явно пребывал в очень хорошем настроении, предвкушая романтический поход в кино. Видимо, мои постоянные переспрашивания его до сих пор не удивляли, а только забавляли. Простой, добрый и бесхитростный Валька наивно полагал, что моя рассеянность — просто следствие травмы. Что ж, пока это мне только на руку.
— Надеюсь, дорогу сам найдешь, или мозги начисто отшибло? Проводить не смогу: Томка через час меня у кино будет ждать. На семь часов билеты взял.
— Найду, — сказал я, решив, что не пропаду и доберусь сам. В конце концов, просить Вальку проводить меня в место, откуда я вчера сам приехал, было бы и впрямь странно. Не будет же он водить меня за ручку.
Пожелав товарищу удачи и наказав беречь джинсы, я впервые в своей новой жизни остался один.
Глава 3
Двойник
Сидя на кровати в комнате, я слышал, как Валька бодро зашагал по этажу к лифту, напевая: «When I feel the time is right, and you’re staying by my side…». Это, кажется, песня популярной в то время группы. Я когда-то добавил ее себе в подборку. Счастливый и влюбленный человек! Радуется жизни и ни о чем не переживает. Он еще ничего не знает ни о грядущем развале СССР, ни о том, что ему, скорее всего, придется бросить работу по профессии и работать где угодно, чтобы выжить и прокормить семью в лихие девяностые, ни об августовском путче девяносто первого. Не знает он пока ни о махинациях Мавроди, ни о ваучерах, ни о падении курса рубля в девяносто восьмом. Я ничего из этого не застал, так как родился в самом конце XX века, но читал про эти события, да и в памяти родителей они отложились надолго. Трудно забыть, как не платили зарплату месяцами, как несколько раз серьезно срывал спину, разгружая вагоны, или отморозил пальцы, стоя за прилавком на рынке. От участия в «МММ» родители отказались, а вот бабушка с подругой, наслушавшись дурацкой рекламы с Леней Голубковым, послушно отнесли туда все свои сбережения.
Но сейчас Вальке и не нужно это знать. Ему только девятнадцать, он полон сил, в ушах у него звучит любимая музыка, в кинотеатре показывают «Кобру» с участием Сталлоне, и он наконец добился согласия на свидание от девушки, в которую давно был влюблен. А в шкафу под зимними вещами, в коробке из-под обуви у нас надежно припрятана от строгой вахтерши и комсорга Лиды еще одна непочатая бутылка портвейна, которой мы вечером собрались отметить удачное Валькино свидание и — возможно — создание крепкой пары и впоследствии — ячейки общества.
Второй день моего пребывания в новом «старом» мире подходил к концу. За пару дней проживания в студенческой общаге я почти привык отзываться на имя «Матвей» (правда, иногда все еще по привычке оборачивался, когда кто-то кричал: «Леха!») и обучился некоторым нехитрым лайфхакам… ой, премудростям. Так, никаких больше «лайфхаков»! Не проколоться бы случайно в разговоре! Не далее как утром я попросил Вальку «перестать меня троллить», а он посмотрел на меня, как на придурка. Пора забывать сленг зумеров. Ни про какие «троллинги», «скамы», «рофлы» и «чилы на расслабоне» тут и не слышали.
Внимательно слушая Вальку и ребят вокруг, я потихоньку узнавал, что происходило в окружающем меня мире. Заодно я усиленно напрягал голову, вспоминая то, что видел и слышал раньше. Оказывается, в тот год в СССР активно проводилась антиалкогольная кампания. Поэтому любое спиртное не просто запрещалось проносить и хранить: его и купить-то рядовому гражданину было непросто. Однако добродушный Валька, умеющий располагать к себе людей, быстро подружился с директором находящегося неподалеку продуктового магазина армянином Арсеном, у которого были свои каналы поставок горячительного. Иногда вечерами он с двумя друзьями (мной и Ленькой, который просил поделиться «индюшкой») ходил в магазин разгружать ящики с овощами. В благодарность за помощь мы получали небольшие деньги, а еще можно было выпросить еды и иногда — пару бутылок вина, которое Арсен прятал от проверок в только ему известных местах. Консервы, которыми мы поужинали в мой первый вечер в общежитии, были тоже оттуда. Пока я лежал в больнице, Валька вечерами ходил разгружать машины с картошкой, вот и поживился провизией. Рассказывать кому-либо о нашем бартере строго воспрещалось.
Если спиртное кому-то из студентов все же удавалось достать (свои секретики были не только у нас с Валькой), то пронести его в общежитие не составляло труда: небольшие сумки на входе не проверяли. Вахтерша Владлена Никитична, как правило, была занята чтением нового выпуска журнала «Работница», вязала или отчитывала кого-то из студентов за опоздания или несвоевременную сдачу постельного белья в стирку. Поэтому одну бутылку можно было запросто пронести в студенческой сумке или под осенней курткой. Главное — успеть потом вынести пустую тару. Если же намечалась вечеринка и нужно было пронести несколько бутылок, то их складывали в матерчатую сумку, с которой обычно ходили в продуктовый магазин, перекладывали тряпками, чтобы стекло не звенело, и шли вдвоем. Один отвлекал вахтершу, другой быстро шел наверх. Чтобы не привлекать внимания, спиртное в комнатах переливали в чайники, а бутылки тщательно прятали. Потом их можно было сдать как стеклянную тару и получить небольшую денежку. Так проводили и «комсомольские свадьбы»: в самовары, стоящие на столах, наливали вино. В чайники — водку.
А еще было принято делиться едой и готовить в складчину. Вопрос: «Что у нас есть поесть?» всегда был актуальным. Вечно голодные парни и девчонки старались слопать горячий обед в студенческой столовой (ничего замысловатого: первое, второе, компот с булочкой), а вечером что-то несложное готовили в общежитии. Еда была очень простой: суп с куриными шейками, отварная или жареная картошка, если повезет — со шкварками, макароны по-флотски. С чаем жевали ириски, которые отлично склеивали челюсти. Тем, кому приехал в Москву из деревни, было даже в чем-то проще: родители, которые держали скотину, присылали посылки с мясом. Если кому-то из дома приходила посылка, устраивали настоящий праздник: скидывались, кто чем богат, и готовили суп на всю комнату или даже несколько комнат. Один нес картошку, другой — зелень, третий — морковку. Так, пожертвовав всего лишь луковицу, можно было получить на ужин хорошую порцию горячего супа. Консервы пользовались большой популярностью, так как хранились долго и просто готовились: отварил картошку или макароны, заправил тушенкой — вот тебе и королевский ужин.