Назад в СССР: 1985 Книга 3
Шрифт:
Примерно подобного я и ожидал. Конечно, работы на строящейся третьей очереди АЭС совсем не то, что мне было нужно... Но это и не столь важно. Теперь основной акцент я делал на предложение Андрея, на которое я естественно согласился. Разве у меня был выбор?
Вопреки моим ожиданиям, гэбэшник почему-то не сказал, что именно ему от меня требуется.Однако ясно дал понять, что на организацию потребуется определенное время. Мне оставалось только ждать отмашки.
Вообще, сам с трудом верил в то, что происходило. По всему получалось, что теперь я еще больше укрепился в статусе нештатного сотрудника КГБ, работой которого
Сказанное Андреем меня крайне заинтересовало, поэтому я терялся в догадках... Что же он намерен предпринять? Зачем ему свой человек на станции? И вообще, правильно ли я его понял? Быть может, он имел в виду что-то другое?
Так! Ну не буду же свободно разгуливать по техническим коридорам атомной станции, наблюдая за обстановкой? Так возможного диверсанта или диверсантов, не найти. Факт. Нужного опыта для таких дел у меня нет, этому учиться нужно. Все что случалось со мной ранее, просто удачное стечение обстоятельств.
Еще меня поразил факт того, насколько спокойно чекист отреагировал на мое заявление об угрозе для станции. Я ему даже фамилию человека назвал, но Андрей и ухом не повел. Неужели он и так уже все это знает? Знает то, чего не знаю я...
Скорее всего, так и есть. Ведь как ни крути, я понятия не имею, как работает и на что вообще способен комитет государственной безопасности.
Итак, самое главное уже произошло — Андрей выслушал меня, дал надежду. Само собой я не мог рассказать ему все, что знал. Это было бы крайне подозрительно и, даже не смотря на доверие, все могло окончиться для меня печально. В целом и того, что я уже сказал, было достаточно.
Уж не знаю, как оно все там дальше повернется, но я позволил себе немного расслабиться. На завод «Юпитер» ехать было бессмысленно, поэтому я самым нахальным образом откосил — ушел в лазарет и пожаловался на плохое самочувствие и головную боль. Меня сначала хотели положить, затем махнули рукой и дали таблеток. Так я почти сутки провалялся в палатке.
Дочитал книгу Стругацких, у сослуживцев из соседней палатки взял другую книгу, выменяв ее на банку сгущенки. Удивился, что из бойцов нет никого, кто увлекается книгами. Это стало для меня неожиданностью.
Ладно, в двадцать первом веке все заменили смартфоны, но что мешало людям читать в восьмидесятых?
Сгонял на пост связи и позвонил домой.
Трубку взяла мама. Первым делом поинтересовалась, почему я не был в увольнении на эти выходные и все ли у меня в порядке. Пришлось терпеливо объяснять, что выход в город это не обязаловка, а привилегия, которую нужно заслужить. И вообще, бойцы из строительного батальона куда реже ходят в увалы, в отличии от военнослужащих других родов войск. Так уж с годами сложилось. А учитывая положение дел у нас в гарнизоне, можно с уверенностью сказать, что и на следующих выходных увольнения тоже не будет.
Поговорили недолго — пришла Настя со школы, почему-то расстроенная. Причину выяснять не стал, договорились созвониться позже.
На календаре было девятнадцатое марта. Сегодня наша первая рота меняла вторую на объекте строительства. Перевозка осуществлялась
Слева тянулась длинная стена машинного зала всех четырех действующих энергоблоков, где располагались турбогенераторы. По два на каждый энергоблок.
В задумчивости глядя на полутора километровое здание, я вспомнил историю инцидентов на ЧАЭС уже после аварии восемьдесят шестого года. Мало кто знает, но в Чернобыле были и другие аварии, о которых публично не сообщалось, чтобы не вызывать панику среди работников и населения.
Был очень серьезный пожар между третьим и четвертым блоком в мае 1986, о котором даже в две тысячи двадцатом году мало что было известно. Но если бы его тогда вовремя не предотвратили, зона отчуждения была бы не тридцать километров, а все сто пятьдесят. Мало того, что рядом, всего в сорока метрах находятся обломки четвертого реактора вместе с остатками ядерного топлива, так еще и в машинном зале скопилось более восьмисот тонн масла. Если бы все это вспыхнуло и перекинулось на третий энергоблок, случилось бы непоправимое.
Затем был еще один пожар, но уже в девяносто первом году, в машинном зале второго энергоблока. Сгорело около двухсот тонн машинного масла, обрушилась кровля, повредив важное для управления реактором оборудование. Произошел выброс радиоактивных веществ. И хотя масштаб повреждений был многократно ниже тех, что были на четвертом энергоблоке, все равно приняли решение окончательно остановить весь второй энергоблок.
Многострадальная атомная станция встала на путь постепенного полного выхода из эксплуатации. Все закончилось в ноябре двухтысячного года. Но даже прекращение выработки электричества и отключение станции от электросети вовсе не значит, что вся работа закончена. План полного снятия реакторов с эксплуатации расписан аж до две тысячи сорок девятого года.
— Ну вот, почти приехали! — я услышал позади себя голос Артура. Это и отвлекло меня от мыслей. Заметил за собой, что в последнее время, стал каким-то задумчивым. Раньше такого со мной не было. Пребывание в этом теле продолжает потихоньку вносить свои коррективы.
Посмотрел направо — там располагалась третья очередь, из двух строящихся энергоблоков. Пятый блок уже приобрел очертания полноценного объекта, а вот шестой едва вышел из стадии котлована. Когда поняли, что дальнейшее строительство и ввод в строй третьей очереди ЧАЭС в условиях такого серьезного загрязнения территории нецелесообразен, проект заморозили. А после и вовсе бросили.
Разумеется, в марте восемьдесят пятого года ни о каких ядерных катастрофах и речи не было, а потому строительство шло быстрыми темпами. Оба будущих энергоблока должны были охлаждаться уже не от пруда-охладителя, а от отдельно построенных неподалеку градирен. Сделали это потому, что опасались нехватки мощности, особенно летом. У пруда — охладителя был слишком малый объем.
Всего градирен было две. На момент аварии первую возвели на восемьдесят процентов, вторую только начали. Однако сейчас я не увидел ничего похожего на узнаваемую конструкцию.