Не бойся быть моей

Тэя Татьяна

– Ваня, хочешь исследовать дом? – отвлекла на себя внимание Алиса, прерывая затянувшуюся паузу.

Прежде чем Вика успела хоть что-то сделать, Алиса с мальчиком выбежали из кухни, оставляя её наедине с Антоном… снова.

Она молча подошла к кулеру и налила стакан воды. И ни проронила не звука, утоляя жажду. Затем закрыла глаза и стиснула пальцы на стекле, которое, казалось, могло раскрошиться в любой момент, настолько сильно она его сжимала, до побелевших костяшек. В нескольких метрах от неё стоял Антон, и Вика знала, что он ждал от неё какой-то реакции, какого-то слова. Причины её беспокойства рядом с ним были вполне прозрачными, но

эта неприязнь, поднимавшаяся в ней в его присутствии, была отравляющей. Она понимала, что он, вероятно, спас ей жизнь, и она, вероятно, должна быть ему благодарна. Только вот он знал её секрет, и его присутствие в этом доме заставляло её нервничать и днём, и ночью.

Он был помехой для неё, он раздражал своими внезапными появлениями ни к месту, да и в общем самим фактом пребывания с ней под одной крышей, он не давал ей спокойно жить. Ворвался в давно налаженный мир, ставя под удар всё, над чем она так долго и упорно трудилась.

– Как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно, – почти зарычала она.

– По твоему виду так и не скажешь.

– Спасибо за комплимент, – она обернулась, иронично поигрывая бровью. – И прекрати спрашивать о моём самочувствии каждый раз, когда хочешь заговорить.

Она видела, что он покачал головой, но поскольку наклонил её, выражение лица было не разобрать.

– Ты какая-то недружелюбная. И я не понимаю, почему.

– Дружелюбная – это о собаке. А я не обязана изображать радость и вилять хвостом при каждом твоём появлении.

Она могла бы многое ему сказать, например, почему ей грустно, почему она чувствует себя несчастной и заключённой в тюрьму в четырёх стенах своей комнаты в этом Ерохинском мавзолее. Могла бы объяснить, что бы случилось с ней, если бы он растрепал о её выкидыше. Или поделиться, что, хотя прошло уже много дней после потери ребёнка, она всё ещё чувствовала, будто он в ней. И это сводило её с ума. Но, вероятно, Шереметев ни черта не поймёт, лишь продолжит смотреть на неё также как сейчас.

Но более всего Вика была расстроена приказом Ерохина приступить к работе. Она не чувствовала, что готова вернуться, тем более, с рекламой новой коллекции нижнего белья. Её тело не пришло в норму, особенно живот и талия. Меньше всего ей надо было, чтобы Роман узнал о её неудачной беременности.

В мире Ерохина это было смерти подобно.

Вика вздохнула и попыталась выйти из кухни, но нога Шереметева, уже сидевшего на стуле, блокировала проход.

Мужчина смотрел на неё серьёзно и спокойно, по крайней мере, никакой угрозы она не ощущала. Однако всё равно нахмурилась.

– Дай пройти.

– Я не собираюсь никому ничего рассказывать, Виктория. Но делаю это для себя, а не для тебя, – пояснил он. – Ты права – это не моё дело. И не моё дело – мутить воду в семье. Я не знаю, почему ты лжёшь всем, почему так получилось. Ребёнок был от другого мужчины? Впрочем, мне это не особо интересно, хотя Виктор мой двоюродный брат, и я не собираюсь вмешиваться в его брак. Хотя мы в детстве были в дружеских отношениях, а он всегда был нормальным мужиком.

Вика слегка усмехнулась на его последних словах, что не ускользнуло от внимания Антона, но в конце вздохнула, слегка успокоившись. Признание Шереметева слегка её удивило и отчасти порадовало.

– Спасибо, – пробормотала она, выразительно смотря на его вытянутую перед ней ногу.

– Не благодари, – хрипло бросил Антон, освобождая путь, – всё, что я хочу – это спокойствия.

С этими словами он

встал и вышел из кухни первым. Виктория скрестила руки на груди, смотря, как закрывается дверь за спиной Антона. Что ж… можно было облегчённо выдохнуть, хотя бы на какое-то время.

Глава 5

Разбудил Вику яркий солнечный свет, ударившей ей в лицо, словно внезапный нокаут на первой секунде боя.

– Поднимайся! – ворвалось в её сознание секундой позже. – Проснись и пой!

Обладательница мелодичного голоса запела несколько фальшиво, чем окончательно разбудила Вику. Она ходила по комнате и деловито трясла своим блондинистым хвостом.

– У тебя пятнадцать минут на душ, и чтобы одеться, потом жду тебя внизу на завтрак. Ну, не только я одна тебя там буду ждать. Вставай, лентяюшка!

– Господи, Рита, скажи мне, что это кошмарный сон, и мы не вернулись на работу? – Вика попыталась зарыться в одеяло, но потом вспомнила про пятнадцать минут отведённого времени и, зевнув, смирилась с судьбой.

– Мы вернулись на работу, – безжалостно отрезала Рита. – Вернее, ты вернулась, потому что я последние шесть месяцев пахала, как раб на галерах, в отличие от некоторых. – Она хмынула и плюхнулась на край кровати, схватила одеяло и потянула его на себя. – У нас сегодня много дел, целые горы одежды, которую надо примерить. Давай, Вик, поднимай свой зад с постели.

Рита была её агентом, её правой и одновременно левой рукой, отвечала за гардероб, следила, чтобы всё работало, как часы, особенно, если день был расписан по минутам. Старшая среди группы менеджеров модельного агентства Ерохина, в котором она работала дольше, чем Вика была замужем за Витей.

– Твои перспективы на день – отстой какой-то, – проворчала Виктория, всё же поднимаясь с кровати.

– Настоящий отстой – это твоё нытьё, милая…

Закончить она не успела, потому что один из её многочисленных телефонов в сумочке затрезвонил, и ей пришлось отвлечься на разговор.

Виктория спряталась от тараторившей Риты за дверью ванной. Быстро приняла душ, щедро нанесла на себя увлажняющий крем и молочко для тела, прежде чем Рита настойчиво заколошматила в дверь. Вообще они отлично ладили, Рита была настоящим специалистом своего дела, хоть и требовала много. А ещё она всегда подчёркивала, что видит в Вике большой потенциал, поэтому и требует больше, чем от остальных.

Вика думала, как ей больше не хочется работать. Она не чувствовала себя ни готовой, ни вдохновлённой. Это раньше она зажигалась от мысли о фотосессиях и выходах на подиум, а сейчас ей не хотелось играть роль элегантной куклы. Только кому она могла об этом сказать? Все в этом бизнесе были глухи к проблемам других.

В животе завязался первый неприятный узелок, но она заставила себя натянуть лёгкое шифоновое платье, нацепить приветственную улыбку и спуститься к завтраку.

За столом они в Шереметевым несколько раз переглянулись. Он осторожно склонил голову к плечу, в знак приветствия, а она его проигнорировала, как и прошлые разы до этого. Может, по его мнению, он оказывал ей огромную услугу своим молчанием? Только вот доверять непонятно кому она не могла. Он был незнакомцем. Раздражающим её незнакомцем. Тем более, знал её тайну. Поэтому им лучше сталкиваться поменьше или вообще не общаться. Но разве вообще не общаться получится, если они живут в одном доме? Чёрт его раздери! На кой, спрашивается, он припёрся жить к Роману в особняк?