Не бойся друзей. Том 2. Третий джокер
Шрифт:
– Спасибо, Пилипенко, – с дрожью в голосе ответил Басманов, половину кружки отпил, вторую протянул вахмистру. – Чтоб я тебя так угостил в твой… Следующий.
– Ваши б слова да богу в уши, господин капитан. А сейчас как? Расстреляем все снаряды, бросим пушки и в Новороссийск через горы? Или станем насмерть? Я там позицию приметил, на повороте дороги. Не спеша да шрапнелью – сотни две выкосим…
И снаряды правильно расстреляли, ни одна картечь мимо не прошла, и почти всю батарею (а вдруг где-то снарядами удастся разжиться) Басманов с Пилипенко вывели к порту. В общей панике полсотни человек
– Восемь выстрелов в вас, а дальше моя батарея – вон она, на том холмике, открывает шквальный огонь по палубе и мостикам. Согласны? Ненавижу тыловую сволочь! Нам так и так помирать, но и вам жить не получится…
– Проходите, господин капитан, – приказал разомкнуться заграждению поручик с исковерканным шрамом лицом, – я вас помню. Екатеринослав?
– Был и Екатеринослав, был Ставрополь, Армавир, Кавказская. Вас не помню, извините…
… Разоблачившаяся до предпоследнего предела аггрианка села на край постели, опершись на руки и вытянула ноги до середины коврика, чересчур, на взгляд полковника, вызывающе. Всякое он видел, но не стоит же – вот так.
– Зачем это, Сильвия? – спросил Басманов. – Ты же сказала – с Мариной…
– Затем, что я не уверена, что мы доживём до завтрашнего утра. И я хотела бы провести эту ночь с тобой. А с Верещагиной ты начнёшь с чистого листа…
– Зачем? – повторил Михаил. – И мне ничего не прибавит, тебе – тем более. – Он действительно с молодых лет не понимал, зачем девушкам и женщинам – это. Ну, женщинам – ладно. Так принято. А девушкам? Чего ради рисковать всем из-за полного пустяка? – Мало у тебя мужчин было?
– Наверняка больше ста, – быстро посчитала в уме Сильвия. С её мозгами могла бы назвать точнее, но не захотела. – А у тебя женщин? – спросила она навстречу.
– Не знаю. Не считал. Были и были. Временами. А не любил и не хотел всерьёз ни одну. Ни лиц, ни имён не помню.
– Несчастный. – Сильвия встала, провела ладонью по его щеке. – Давай сегодня я стану для тебя первой, единственной, только, упаси бог, не последней…
– Крайней, – снова без всяких эмоций ответил Басманов.
– Да что же ты за человек такой? – Сильвия обняла его за плечи, прижалась грудью, начала горячо целовать в губы, расстегнула пряжку ремня. Пистолет тяжело упал на ковёр.
– Ты всех наших парней уже переимела? – спросил полковник, отстраняясь. Отошёл к окну и закурил бог знает какой уже раз.
– Тебя это так волнует? – Сильвия начала заводиться. – Так запомни, запиши – никого! С Берестиным как начала жить в двадцатом, так и живу. Никого! Они все до отвращения моногамны. А сейчас тебя хочу. Ты ведь до завтра совсем свободен. Завтра сумеешь полюбить Марину – ваше счастье. Свадебный подарок сделаю такой, что и вообразить не сможете. А сейчас, ну, почувствуй, Миша… Очень, очень плохое, непонятное нас ждёт. Что ты с «трёхлинейкой» можешь стрелять до конца – я верю и знаю. Так ведь пять патронов – и всё? Все наши блок-универсалы – аналог того же самого,
Очень сейчас грустна и печальна была женщина, обладающая телом, способным привести в исступление и в изумление почти любого мужчину. Но вот обычного капитана Гвардейской конной артиллерии – почему-то нет.
– Поверь, Миша, перед смертью очень меня на это тянет. Так если можешь и хочешь – помоги…
Она, стоя и пряча глаза, медленно стянула паутинно-кружевное нечто, просто обозначавшее границу того, что по правилам приличий следует прикрывать. Легла на кровать, заложив руки за голову.
– Иди ко мне, полковник, или к е… матери. На твой выбор. Чтобы тебе стало совсем понятно – по неизвестной причине мне достался интересный генетический или гормональный код. Мужского типа. Так же, как и вы, я, увидев понравившегося мне… партнёра, немедленно испытываю желание ему отдаться, или – им обладать, что вернее. Так же, как и вы, я умею скрывать и сдерживать своё желание, но до определённого предела, и совсем недолго. Ты понимаешь, о чём я?
Басманов щелчком с ногтя выбросил окурок далеко в форточку, но неизвестно куда. Возможно, на Никитский бульвар начала двадцатого века.
Ему потребовалось определённое усилие, чтобы отвлечься от того, что он знал о Сильвии. И её настоящий возраст, и инопланетную должность, и подчёркнуто вызывающее поведение «старшей сестры» на тех собраниях «Братства», где ему приходилось присутствовать. Если Ларису он считал просто стервой, но «своей» стервой, с которой возможны «простые дружеские отношения», то Сильвия была уж чересчур надменна. Даже великие княжны, дочки Николая Второго, вместе со своей державной мамашей не брезговали работать сёстрами милосердия в госпитале для рядовых солдат. Представить в этой роли леди Спенсер было невозможно.
Теперь она предложила себя почти безэмоционально. Сочтя нужным объясниться при этом. И Михаилу это неожиданно понравилось. Если бы она начала изображать неземную страсть или соблазнять подобием западноевропейского стриптиза, полковник наверняка бы выбрал второй из предложенных ею вариантов.
А так очень даже всё ясно и понятно. Они – два боевых товарища, старшие по команде в своём отряде. Война продолжается. Что случится завтра утром или через полчаса – никто не знает. И если одному из друзей захочется закурить – другой отсыплет табачку, если найдётся. Из заветной фляжки нальёт. Ну, «товарищу» захотелось другого. Пока и это в наших силах.
Басманов выключил последнюю лампочку, разделся и лёг рядом с женщиной. Она подвинулась ближе, натянула до плеч лёгкое одеяло. Из окна ощутимо задувало прохладным ветерком.
– Хочешь, поговорим о чём-нибудь совсем постороннем? – шепнула Сильвия.
Он молча качнул головой. О чём говорить?
– Ты очень суровый мужчина. – Аггрианке говорить хотелось неудержимо, будто до этого она (как и Антон) провела несколько лет в одиночке. Она взяла его руку и положила себе на грудь. – Я думала, мой Алексей зажатый и молчаливый потому, что Ирину до сих пор любит, это я понять могу. А ты? Тридцать два года – сам сказал, что «ничем не озабочен», тебе вешается на шею одна из самых красивых женщин, которых ты в жизни видел…