Не бойся друзей. Том 2. Третий джокер
Шрифт:
Карташов всё понял. Они уже прикидывали подобный вариант: в подходящий момент, когда это будет иметь смысл и представится возможность, вывести крейсер из строя и взбунтовать «волонтёров». Боевой корабль так же уязвим против внутренней угрозы, как и средневековый замок. Все защитники заняты каждый своим делом, всё внимание – на внешнего врага. Изолированные по своим постам, башням и отсекам моряки не могут быстро прийти друг к другу на помощь, вообще понятия не имеют об общей обстановке. Не слишком трудно захватить даже ходовую и боевую рубки со всем командованием, и девятьсот человек экипажа не задумываясь начнут исполнять исходящие оттуда приказы. Пока кто-то из офицеров не сообразит, что творится
В румпельном отделении находится собственно румпель – трёхметровый двуплечий рычаг, с помощью которого рулевая машина через баллер передаёт крутящий момент на перо руля. Команды с основного и запасных штурвалов приходят к машине по электрическим кабелям, а в аварийных случаях перекладка руля осуществляется механически, штуртросами с центрального поста, спрятанного глубоко в недрах корабля.
Из сказанного следует, что, находясь в румпельном отделении, ничего не стоит лишить крейсер управляемости. Все необходимые инструменты находятся здесь же, в железных ящиках ЗИП [122] .
122
ЗИП – запасные части и принадлежности.
Карташов снял крышку рулевой машины. Теперь по звонку от Юрия остаётся напрямую перемкнуть реле, переложить руль в крайне правое или левое положение и отключить питание. Ну и штуртросы перерубить. Саму машинку изуродовать до полной неузнаваемости. Десяток ударов кувалдой по чувствительным местам – и порядок. Потом быстренько сматываться. При аварии штатного и запасного управления аварийная партия прибудет сюда через несколько минут.
Разведчики приблизились, и по ним неожиданно открыли огонь все зенитки эскадры, кроме их «Гренвилла». Он, впрочем, тоже стрелял, но только сигнальными ракетами с ходового мостика, вроде как требуя прекратить огонь. Одновременно «антенноносец» прибавлял обороты и явно выходил из общего строя. Уже градусов на тридцать отклонился на чистый ост. Расстояние между ним и отрядом ощутимо увеличивалось. Забавно!
Бекетов азартно наблюдал за перипетиями воздушного боя, в голос матерился и бил кулаком правой руки по ладони левой, словно болел за свою команду на трибуне стадиона. Восторженно закричал, когда рухнул в воду один английский перехватчик и заскользил к горизонту, теряя высоту, второй. Вот и подходящий момент начинать действовать. Крейсера тоже ускоряли ход, всё дальше оставляя позади и справа «Гренвилл».
Юрий был настолько увлечён, что прозевал появление хозяев поста. Опомнился, когда под ногами задёргалась тонкая, из рифлёного металла, крышка люка. Первый рефлекс – выдернуть из-под ремня пистолет и стрелять в тех, кто появится. После того что он видел, факт англо-русской войны можно считать состоявшимся и моральных препятствий у него нет. Но…
На уровне инстинктов решение пришло быстрее, чем в связную форму успела оформиться мысль. Он отступил в сторону, люк открылся. Зачем-то ведь его учили воевать в любых условиях, порой совсем неожиданных, и учили по-настоящему, не то что персонажей приключенческих фильмов. Там главные герои настолько туповаты и заторможены в критические моменты, что позволяют противнику делать с ними всё, что придёт в голову. И только избитые до полусмерти, связанные или скованные, под прицелом десятка стволов вдруг обретают второе дыхание и начинают творить чудеса. Да оно, с точки зрения зрителей, и правильно. Не за то они деньги платят, чтобы узнать – профессионал в девяноста процентах случаев до махания кулаками и ногами дело вообще не доводит, а уж если выхода нет, решает вопрос одним-двумя почти невидимыми со стороны движениями. Без лишнего шума, без назидательных монологов… Скучно.
Пистолет здесь извлекать эффектным жестом ни к чему. А вот чужое удостоверение – в самый раз.
Совсем юный младший лейтенант высунулся по пояс и замер, глупо таращась на незнакомого штатского.
– Заходите, лейтенант, заходите, – радушно пригласил Юрий, показывая карточку-удостоверение. – Я волею обстоятельств, кажется, занял ваше место? Приношу извинения…
Здесь его изысканная оксфордская речь оказалась в самый раз, показала, что он человек «из общества» и обладает достаточным чувством юмора, чтобы даже в такой, не располагающей обстановке изысканно строить фразы.
– Капитан Норманн Роупер, – назвал он первое пришедшее в голову имя, – военно-морская разведка. Что-то вы задержались, самое интересное пропустили…
Он указал сквозь открытые смотровые щели на торопящиеся к норду свои крейсера, кружащие в отдалении русские разведчики. – Не умеет наш флот ни стрелять, ни летать. Три эти черепахи за два сверхсовременных истребителя – невыгодный размен…
Известный приём – сразу увести разговор настолько далеко в сторону, чтобы собеседник и не вспомнил, с чего он должен был начаться. Так и получилось, лейтенант даже не задумался – а отчего это ни разу за время похода он не видел капитана ни в кают-компании, ни даже мельком, на палубах.
Тем временем в люк протиснулся старшина-дальномерщик. Тоже удивился.
– И что вы теперь собираетесь делать? – осведомился Бекетов. – Впрочем, если эти ребята наведут на нас свои корабли, заняться будет чем. Только недолго…
Имен и фамилий он у моряков не спрашивал, подразумевалось, что разведка знает всё.
– Но выбирать нам, как я понимаю, не из чего, – подвёл итог Юрий. – Ну, к делу. Старшина, вам, кажется, придётся пока выйти наружу, здесь и двоим тесновато.
Молчаливый моряк посмотрел на своего командира, не услышал возражений и полез через узкую дверь между сиденьями на опоясывающий пост кольцевой балкончик с почти символическим леерным ограждением.
– Дайте-ка дистанцию до головного, – сказал Бекетов. Чуть было не вырвалось – «до флагмана», да вовремя удержался. Черт его знает, вдруг флагман как раз на этой лайбе идёт. А Юрию хотелось ещё какое-то время сохранять инкогнито. Вдруг пригодится.
Пока лейтенант крутил верньеры своего дальномера, Бекетов снял трубку.
– Давай, Коля. Клади руль «право на борт» до упора и ломай их машинку на хрен. Потом ждите. Появятся ремонтники – кладите всех. Не жалейте – они только что три наших самолёта сбили. Задраивайте отсек снаружи, маховик кремальеры тоже разбейте, и все вместе ходом в кубрик. Там поднимай, кого получится, – и вперёд! Я вас постараюсь встретить. Главное – без деликатности. Чёрт, не знаю я, где у них оружейка! Ладно, у первого попавшегося моряка спросишь – покажут. Разобрать винтовки и автоматы – вот тогда и наверх.
Лейтенант с удивлением обернулся на русскую речь. Знать язык, может, и не знает, а по звучанию угадал. Провал? А с чего вдруг? Какое лейтенантику дело, на каком языке и с кем разведчик разговаривает? Наверняка ведь знает, что на крейсере русских перевозят. Гораздо больше оснований удивляться, что капитану разведки на КДП делать.
– До «Тайгера» – восемь миль, – начал докладывать лейтенант. – Скорость – двадцать два узла, продолжает увеличиваться. Для подъёма с воды «Суордфиша» адмирал ратьером приказывает «Блейку» сбросить ход и подобрать пилота… По возможности.