Не будите Гаурдака
Шрифт:
— Так же, как и уйдем — под горами, — недоуменно повел могучими плечами Конро — словно оползень прогрохотал.
— Нет, вы-то понятно, но люди же не должны были… потому что башня Кипариса… барьер… и… — встревоженно хмурясь, взмахнул руками чародей и, словно через силу, выдавил самое заветное и самое болезненное слово: — Посох…
— Не волнуйся, человек Агафон, — поспешил успокоить его Туалатин. — Это очень хороший барьер. Если бы ты только знал, на какую глубину нам пришлось опуститься, чтобы обойти его!..
—
— Словно по углям прогулялся, Жасмин, — хмыкнул Вяз и с одобрением добавил: — У меня почти такая же. Только хуже. Пальцы каждый камушек чувствуют, как босиком иду. Еще пару минут — и поджарились бы не подметки, а ноги.
— Так что, не волнуйся, твое премудрие. Людям ни за что так глубоко не подкопать, как мы… с горным народом… проходили, — помимо воли косясь при каждом слове на исполинские каменные фигуры справа, покачал головой плечистый каменщик.
— Но все равно… это значит, что горный народ сможет проходить к людям? — заволновался царевич. — Глубиной?
— Твои люди, человек Иван, могут спать спокойно, — пророкотал Конро. — Когда мы уже перешли границу, я попробовал вернуться — заприметил интересную жилу и не рассмотрел сразу… И не смог.
— Ну ладно… если так, — то ли с облегчением, замешанном на сожалении, то ли наоборот, коротко хмыкнул Агафон и отвернулся.
Стоил ли его драгоценный посох мира между расами, вопрос был скорее, риторический, но ноющая боль потери от этого слабее не становилась.
— Тогда в дорогу, что ли? — ворчливо напомнил Масдай. — А то у меня кисти крайние ломит: к вечеру дождь надует с юга, вот помяните мое слово.
— Тогда в дорогу, — кивнула Серафима, и ковер медленно поднялся и повернул на север.
Выкрикнув последние слова прощания и благодарности остававшимся позади боевым товарищам и помахав им руками [264] , его пассажиры сбились в середине в плотную кучу для тепла и переглянулись.
— После всего, что пришлось здесь претерпеть, обычный дождь, наверное, покажется тебе детской забавой, — бережно погладил по грязной мохеровой спине Ахмет.
264
Недолго и невысоко. После многочасовой ночной битвы руки для махания не поднимались выше груди даже у Олафа.
— Да ты, наверное, и вовсе промокать сейчас не будешь! — воскликнул конунг.
— Если я не могупромокнуть, это еще не значит, что я хочуэто делать, — сухо отозвался ковер. — Мало того, что
— Масдайчик, миленький, не волнуйся, никто и не думает заставлять тебя летать под дождем! — ласково потрепала ковер по жесткому ворсу гвентянка. — Мы все так счастливы, что ты нашелся, что прямо от счастья…прямо…
— …Пешком пошли бы, — закончила Серафима.
И в кои-то веки, почти серьезно.
— Хотя, скорее всего, ты не только не будешь промокать, но и вообще не почувствуешь дождь, — авторитетно подтвердил Адалет. — Если уж Гаурдак сквозь тебя не прошел, то какая-то презренная капля какой-то банальной воды — тем более!
— Гаурдак? — удивился менестрель. — Погодите… Так значит, в том, что он не нырнул обратно под землю — заслуга не нашего магического консорциума, а Масдая?
— Старина Маариф ибн Садык постарался на славу… — благоговейно покачал головой Агафон, вспоминая увиденную в сером пространстве сеть, оплетавшую старый ковер — непостижимое и недостижимое совершенство древней магии и искусства.
— Это точно! — не очень понимая, о чем туманится взгляд его товарища, отряг хлопнул себя кулаком в грудь, обтянутую блестящей, словно только что от оружейника, кольчугой. — Во! Самое главное — как новенькая!
Кроме кольчуги, в целости на его торсе не сохранилось ничего.
— Самое главное — ты под ней как новенький, — резонно заметила принцесса.
— Я-то что, я заживу, а вот мастера найти, чтобы хорошую кольчугу нормально починить!.. — отмахнулся конунг.
— Подарки премудрого Маарифа ибн Садыка — стократ чудеснее всех чудес Белого Света, сложенных в одну огромную кучу, даже если бы она стала выше Шоколадных гор и дотянулась вершиной до звезд и Луны! — замысловато, но горячо подтвердил еще один обладатель такой же кольчуги — калиф.
— Сегодня вообще была ночь чудес, — суховато хмыкнул Анчар, не в последнюю очередь вспоминая пришедшиеся на его долю. — И появление нашего юного коллеги верхом на горном Змее — одно из них.
— Ну не верхом, а в когтях, — скромно потупился чародей. — Верхом на нем не усидишь, мы пытались. Ладно хоть невысоко взлетели… а то и впрямь разве чудо бы тогда помогло… кости собрать.
— Чудо, что ты их вообще встретил! — пылко воскликнула Серафима.
— И что остался жив в тоннеле! — подхватил ее супруг.
— Ну второе-то как раз не так, чтобы чудо, а скорее быстрота реакции и вовремя замеченный боковой лаз, — улыбнулся Агафон. — А вот первое… Сказать, что в пещере, до которой я добрался через пять часов путешествия на карачках по кишочкам скалы, я ожидал обнаружить хоть кого-нибудь… не говоря уже о Змиулании и Измеине…
— Они обрадовались? — охваченная предвкушением истории со счастливым концом, прижала руки к груди Эссельте.