Не было бы счастья
Шрифт:
— Тебя тошнит уже девятый месяц. Только не говори, что от моего цинизма, милая.
Он тогда хлопнул дверью и уехал на работу. Своего шофера у него в ту пору еще не было, он сам прекрасно водил машину, получая от этого удовольствие. Весь день после разговора с женой ему было не по себе. Он даже позволил себе то, что делал в исключительных случаях: в обед он позвонил домой, узнать, как чувствует себя Светлана. Встревоженный голос бабы Любы сообщил, что ее увезла «скорая» и надо ожидать рождения малыша немного раньше срока. Мартов почувствовал себя виновным в том, что слишком круто говорил с женщиной, носившей под сердцем его ребенка. Узнав, в какой она больнице, положил трубку, дав себе обещание освободиться пораньше и съездить к ней.
Он выполнил намеченное. Попросив секретаршу справиться, как дела у роженицы с фамилией Мартова, он узнал, что в семнадцать десять у него родилась дочь. Быстро собравшись, он поехал в роддом. По дороге остановился неподалеку от рынка купить цветы. Выбрал любимые Светланой бледно-желтые розы и стоял, ожидая, пока продавщица оформит букет. Вдруг что-то заставило его осмотреться по сторонам. Откуда-то до него доносился знакомый голос, от которого у Мартова засосало под ложечкой. Наконец он понял, в чем дело. Метрах в двадцати, у выхода из крытого рынка, стояла его мать, перекладывавшая покупки в сумочке. На ней было легкое бледно-сиреневое платье, какая-то шляпка на голове. Рядом с нею никого не было. Почему же ему послышался этот голос? Мартов получил свой букет и остался на месте, рассматривая похудевшую, постаревшую женщину. Последний раз он разговаривал с нею во дворе их со Светланой дома. Неприятные воспоминания. Внутри разыгралась борьба между гордостью и желанием подойти к ней. Поздороваться, посмотреть, как изменится ее лицо. Принять ее слезы, ведь она обязательно заплачет, а потом сказать, что она может поехать с ним к Светлане и увидеть свою внучку. Подойти хотя бы для того, чтобы она увидела, каким стал ее сын. Он искал оправдание своим принципам, непроизвольно делая медленные шаги в сторону рынка. Но тут из дверей крытого павильона показался Олег Викторович. Он, кажется, вовсе не изменился. Такой же стройный, подтянутый, аккуратный. Нина Петровна улыбнулась, увидев его. Как будто они расстались сто лет назад и она очень рада его возвращению. В душе у Георгия все снова встало на свои места. Он остановился и с каменным лицом смотрел, как мама берет отчима под руку и они не спеша направляются куда-то. Георгий выматерился про себя: «Слюнтяй, стоило увидеть знакомое лицо, как отступили на задний план все его многолетние неприятия. А ведь ничего не изменилось. Она по-прежнему купается в своем призрачном женском счастье, которого, по ее словам, ей всю жизнь не хватало. Теперь, наверное, с этим все в порядке. Вон как бодро и весело вышагивают ангелочки». Рука с букетом безжизненно опустилась вниз, продавщица цветов с удивлением наблюдала за странным покупателем. Он заметил, что привлек ее внимание, и очаровательно улыбнулся. От этой улыбки могло растаять самое заледенелое сердце. Получив лучезарную улыбку в ответ, Мартов направился к своей машине. Как на грех, мать со своим спутником остановились в нескольких шагах от его «восьмерки», на трамвайной остановке. Ну, черт с ним, и Георгий с самым непринужденным видом прошел мимо них.
— Смотри, какие замечательные розы, — тихо сказала Нина Петровна мужу и вдруг побледнела. Хозяин понравившегося ей букета шел слишком знакомой для нее походкой, чуть выворачивая наружу ступню. Конечно, выглядел шикарно в белоснежном костюме, холеный, недосягаемый. Словно сошедший с рекламного буклета.
— Что с тобой, Ниночка? — настороженно спросил Олег Викторович. От его внимательного взгляда не укрылось напряжение в лице супруги.
— Ничего, показалось, — пересохшими от волнения губами ответила она. Щеголь подошел к вишневой сияющей «восьмерке» и, не торопясь, открыл дверь, уложил на переднем сиденье букет. Не удержавшись, он посмотрел в сторону ожидавших транспорта людей. Он сразу заметил, что мать смотрит на него. Тоска и боль в ее глазах подействовали на него успокаивающе. Скользнув взглядом вокруг, Мартов сел в машину и завел мотор. Глянул в зеркало — он посмотрел, якобы чтобы поправить волосы, но на самом деле для того, чтобы убедиться еще раз, что она узнала его. «Конечно, узнала. Кажется, она даже не в состоянии отвечать своему любимому мужчине. Ишь, как он засуетился рядом. Наверное, придется валидольчик под язык предложить, а не то супруга лишится чувств. Порядок, можно ехать дальше. Это ж надо так расслабиться. Закон на всю жизнь — предателей не прощать».
Но до этой встречи было еще очень далеко. Все обиды и сказанные слова были свежи и исключали какое бы то ни было примирение. А Мартов чувствовал, что его категорический разрыв с матерью немного отдалил от него бабу Любу. Никто по-настоящему не знал и не понимал его чувств, принципов. Поэтому Георгий не ожидал объективной оценки и не огорчался по этому поводу. Пока нужно поддерживать огонь страсти, разгоревшийся в Светлане. Ведь только если они будут вместе, он сможет надеяться на необходимый ему результат. Однако и выпускать коготки он ей не позволит. Наполнив бокалы шампанским, Георгий предложил тост.
— Давайте выпьем за наших родителей. За наши корни, опору, преданность и безграничную любовь! И хотя сейчас их нет рядом, они всегда с нами, в наших сердцах. За них, дорогих и любимых!
Раздался звон бокалов. Светлана пригубила напиток, бросив испытывающий взгляд на Георгия. Он невозмутимо допил шампанское и изобразил мимолетное удивление на лице.
— Кстати, Жорка, Светины родители за тридевять земель, понятно, а твоих почему нет? — поинтересовалась Кристина.
Светлана бросила на Мартова злорадный взгляд: мол, выкручивайся теперь.
— Отца у меня давно нет, а у мамы лихорадка, — невозмутимо ответил Георгий, не отрывая взгляда от сидевшей напротив Светы.
— Серьезно, какая лихорадка? — не унималась Тарасова.
— Любовная, Кристиночка, любовная и очень заразная. Лучше выдержать карантин.
За столом воцарилось молчание. Свидетели торжества недоуменно переглянулись, у Светы предательски дрожала нижняя губа. Мартов остался доволен собой. Оглядев всех лукавым взглядом, он вдруг начал смеяться. Сначала тихо, потом все громче. Он делал это настолько заразительно, что первым не выдержал Сергей и захохотал. Вскоре к ним присоединилась Кристина. Повод был уже не важен. Только Света улыбалась, покусывая губы. Она смотрела на своего мужа и понимала, что он манипулирует всеми. Он сильная личность, и, предчувствуя сложности его характера, она почувствовала, что боится его. Мартов непредсказуем, но она хочет быть с ним. Теперь они носят одну фамилию, скоро она родит ему ребенка. Но молодая женщина отдавала себе отчет в том, что, когда станет не нужна, эти мелочи не остановят его ни перед чем. Он использует людей, пуская в ход природное обаяние и ум. Еще никто не мог устоять перед этим оружием. Прав был Иван Георгиевич Мартов, говоря, что красота плюс разработанные мозги — все, что нужно для успеха. Светлана не знала этой детали, но интуитивно понимала, что за внешней оболочкой спокойного молчуна притаился вулкан страстей и амбиций. Он хочет быть первым. Пусть так. Ее муж должен отличаться от остальных особей с мужскими признаками. Рядом с нею будет недостижимый для всех идеал, цену которому она определила в день его прихода с учебниками в сумке и гитарой через плечо. Свидетели вспомнили о своих обязанностях, и вновь зазвучало протяжное «Горько!». Молодые медленно поднялись, поцелуй получился быстрым, холодным. Карие до черноты глаза Георгия в упор смотрели в горящие зеленые огоньки.
— Я люблю тебя, — тихо сказала Света и прижалась к Мартову.
Он поцеловал ее в макушку и, вдохнув приятный запах волос, ответил так же тихо:
— Мне нужна только ты, только ты.
Оба говорили чистую правду. Им предстояло прожить вместе чуть меньше тридцати лет…
Саша наблюдал за задумавшимся Мартовым. Пауза слишком затянулась. Посмотрев на часы, молодой человек понял, что пора возвращать хозяина из страны воспоминаний. До встречи оставалось чуть меньше получаса.
— Георгий Иванович, я седлаю коня.
Мартов вздрогнул.
— Спасибо тебе, Саня. Далеко я был отсюда, очень далеко. В мои годы опасно возвращаться назад, переживать все еще раз. — Он потер грудь ладонью, прижав ее к сердцу. — Ноет все внутри. Кажется, прожито, забыто, а чуть расслабишься, давит так, что воздух не вдохнешь.
— Ладно вам, Георгий Иванович, на себя наговаривать. Жизнь у вас такая интересная, что любой позавидует.
Мартов усмехнулся и похлопал Сашу по плечу:
— Поехали. Как бы теперь не опоздать. Я этого не люблю. Непунктуальный человек — ненадежный человек. На него сразу кучу ярлыков навешать можно.
— Усложняете, — засмеялся Саша, открывая дверцу машины.
— Нисколько, результат многолетних наблюдений. — Георгий Иванович сел на переднее место рядом с водителем.
Машина плавно тронулась с места. Закончился мост через реку. Впереди — огромный жилой массив. Мозаика сверкающих под солнечными лучами окон многоэтажек. Саша отлично знает город. Прочитав адрес, записанный Литой, он без расспросов быстро нашел нужный дом, подъезд. Мартов вышел из машины. В глаза ему сразу бросился балкон на втором этаже, заросший виноградом. Грозди недозрелых ягод среди уставших от зноя листьев. Еще мгновение, и на балконе показалась Лита. Она восхитительно выглядела в ярко-красном обтягивающем платье. Саша, сдерживая улыбку, сунул Мартову в руки букет белоснежных роз, кулек с конфетами и шампанским. Влюбленный хозяин выглядел беспомощным, неуверенным юнцом. Переставляя непослушные ноги, новоявленный жених зашел в подъезд, поднялся по лестнице и оказался перед распахнутой настежь дверью.
Лита с родителями встретили его приветливой улыбкой. Мартов, увидев их лица, как-то сразу расслабился. Он понял, что все будет хорошо, что наконец ему не нужно играть, притворяться. Какое приятное чувство. Ему показалось, что время перенесло его лет на тридцать назад. Именно так все должно было происходить. Он наверстывал упущенное, то, чего добровольно лишил себя. Однако нужно сдвинуться с места и хотя бы поприветствовать этих милых людей. Волнуются они не меньше него, пора разрядить обстановку.