Не чужая смута. Один день – один год (сборник)
Шрифт:
Началось с того, что по всей Украине начали сносить памятники Ленину. Если первый варварский акт на самом Майдане ещё вызвал некоторую оторопь даже в рядах самих участников народного восстания, то потом это как бы стало обыденностью – ну, да, сносят – имеют право.
«Такое ощущение, что Украиной последние двадцать три года правил Ленин», – остроумно заметил по этому поводу кто-то.
Уже в самой нацеленности на памятники Ленину могла читаться антироссийская направленность восстания – в конце концов, на Украине никто не призывает строить социализм,
То есть, первыми, как бы помягче выразиться, обманувшимися на Майдане оказались украинские «левые». Позже они пытались противостоять акциям по сносу памятников Ленину, и некоторые из них в связи с этим пострадали – проще говоря, были избиты. (Естественно, в рядах российской либеральной интеллигенции на это не обратили ровно никакого внимания – ещё чего.)
Далее события стали развиваться с ещё большей скоростью: буквально на следующий день после победы Майдана был снесён памятник солдату-освободителю подо Львовом и отменён закон Украины «О принципах государственной языковой политики», гарантировавший русскому языку региональный статус, а также право на открытие русских классов в школах.
Всем вменяемым людям стало ясно, что обозначен тренд на дерусификацию Украины.
Так обманутыми оказались ещё и русские активисты киевской революции: ну, не за снос же памятников и ущемление русского языка они сражались.
Сторонники Майдана пытаются объяснить снос памятника голодомором – как будто это памятник голодомору, а не миллионам павших солдат, освободивших мир от фашизма.
Что до русского языка, то нас уверяют, что «как говорили на русском – так и будут говорить».
Всё это не выдерживает никакой критики. Естественно, немедленный запрет на русский язык введён не будет – но результаты новой украинской политики дадут о себе знать несколько позже: например, когда там лет через пятнадцать вырастет новое поколение людей, которые не учили русский язык в школе, так как его не преподавали. Кроме того, исчезнет сама возможность вести делопроизводство, участвовать в судебных разбирательствах и так далее, и так далее, и так далее, – на русском языке.
Аргументы радикально настроенных сторонников Майдана понятны: они считают Украину своей страной, и не видят никакой необходимости делиться с русскоязычными гражданами своим, в самом широком смысле, влиянием.
Но это их аргументы!
Оторопь вызывает, что фактически все ведущие игроки российской оппозиции и абсолютно подавляющее число либеральной интеллигенции мало того, что никак не реагируют на сложившуюся ситуацию – но находит её совершенно нормальной. Вы слышите: нормальной.
Но что нормального в том, что человек – вся родня, все предки которого жили на украинской земле, сто, двести, триста, а то и больше лет, – вдруг теряет право учиться и, в самом широком смысле, пользоваться своим языком – во всех случаях, кроме бытовых и семейных.
Русскоязычные люди, живущие на территории Украины, –
Да, да, да, сто раз «да» – украинская сторона имеет право на свою точку зрения по этому поводу. Но с чего мы должны её разделять? Мы не запрещаем, скажем, татарский язык здесь и не мешаем этому народу ставить свои памятники – отчего бы нам не служить примером в данном вопросе?
И тут мы подходим к очень простому выводу.
И Украина, и другие бывшие республики СССР, и европейские страны, боровшиеся с собственной коммунистической властью или с либерально-буржуазными коррупционными режимами, – имеют интеллигенцию и оппозицию, всегда чётко и неукоснительно ставящую интересы своей страны, своего языка и своего народа превыше всего.
И только в России сложился удивительный, непостижимый класс подавляющей части либеральной интеллигенции и серьёзной части оппозиции, который с параноидальным усердием выступает в качестве прокурора интересов своего народа и адвоката народов других.
Кто эти люди? Откуда их завезли сюда?
Почему тридцать тысяч человек на киевском Майдане российской как бы оппозицией воспринимаются как соратники, а тридцать тысяч человек, вышедших на митинг в Севастополе – как противники? Это не титушки, вы же видите – это люди, просящие о помощи на вашем же языке.
Наши «властители дум» отказывают этим людям в пассионарности, силе воле, красоте, честности – и наделяют этими правами исключительно собравшихся в Киеве.
Это же нечестно. Это, в конце концов, не демократично – вы же демократы?
Это, более того, даже подло.
Российская либеральная интеллигенция могла бы хотя бы высказаться с нотой протеста: мол, украинские братья по оружию, что там такое происходит, давайте не будем перегибать палку…
Но они даже не смолчали – большинство из них выступило «за»! И нашли для этого аргументы!
Давайте, читатель, предположим сегодня, 24 февраля 2014 года, что завтра новая украинская власть решит силовым методом решить ситуацию в Одессе или Керчи. Вопрос на засыпку: на чьей стороне в случае противостояния выступят российские либералы или российские идейные коллеги «Правого сектора»?
Ответ не нужен в силу очевидности – они выступят против «сепаратистов».
Вся эта как бы оппозиция и как бы интеллигенция отстаивает не русский народ и не русский язык – а свои ценности. Для них либеральные ценности (так, как они их понимают) или националистические ценности (как они их с трудом понимают) – важнее ценностей собственно русских. Подобная оппозиция аналогов в мире не имеет.
Действуя в этом направлении, наши герои достигают удивительных глубин и высот демагогии.
Особенно мне понравилось объяснение одного либерального публициста, который попытался объяснить смысл употребление слов «москали» и «жидовня» в речи известного украинского политика.