Не доставайся никому!
Шрифт:
– Хватит на меня таращиться, Алиска, – попросил он хрипло и тут же пригрозил: – А то уйду и отцу скажу, что никакая ты не учительница.
– Извини, – пробормотала она, проглотив спазм в горле. – Тут это… Я работала и… Занята, короче, была сильно, не могла позвонить. Увидеться. А сейчас пришла, а там дверь опечатана. Где он? Петр Иванович где, Андрей? Может, уехал? Обиделся на меня, что ли? Другую работу нашел, да? Здесь, наверное, платили мало? Он, может, и приходил ко мне, и звонил, а я три последние ночи из офиса не выходила. Аврал у
Перечисляя все эти «может» и «наверное», она сильно надеялась не обмануться. И очень ждала, что мальчишка кивнет ей согласно. Или плечами пожмет, а как ты хотела, мол. Но Андрей странно молчал, опуская при этом голову все ниже и ниже. А потом щеки его прострочили слезы. Он шагнул от двери, шмыгнул носом, силился что-то сказать через судорожные вздохи, но вдруг с громким всхлипом рванул вперед. Обхватил Алису тонкими руками, прижался щекой к ее груди и заревел, как тот самый младенец на первом этаже, плюющийся манной кашей.
– Андрей, что случилось? – У нее мгновенно ослабли ноги и закололо под левой лопаткой. – Что с ним?! Он… Он жив?!
– Да жив, жив, – забормотал мальчик сквозь слезы, прижимаясь к ее груди еще сильнее. – Я искал тебя, а тебя дома нет и нет. Я ходил, ходил около подъезда. Но потом ушел домой… Дядя Петя предупредил меня, что опасно. Что светиться нельзя… И тебя велел предупредить, Алиска! Велел, чтобы ты уехала куда-нибудь на время!
– Господи… – ахнула она и покачнулась. – Андрей, отпусти, мне нехорошо.
Он испуганно отпрянул, схватил ее за рукав и увлек к ступенькам, усадил, сел рядом.
– Ты встань, Андрей, холодно, – в подъезде было не жарко, а на нем детская футболка с короткими штанишками. – Господи, о чем думают твои родители? Уроды какие-то. Почему ты так одет?
– Дома же, – невнятно отозвался он, обхватил себя руками, его трясло. – А думать ни о чем, кроме бутылки, они не могут.
– Вот что, – она поднялась со ступенек, потянула его за руку и легонько подтолкнула к двери. – Ты давай одевайся, и идем ко мне. У меня тепло, еды полно. Выпьем чаю и все обсудим. Я жду тебя на улице.
– Хорошо, – он взялся за наполовину оторванную дверную ручку, взглянул на нее. – Ты только не думай ничего такого, Алиска. Он не виноват.
– Я ничего и не думаю, – отозвалась она рассеянно, в уме уже перетряхивая бабушкины мешки с вещами, может, чего-нибудь для Андрея там найдется. – Ты давай быстрее. Если он жив, значит, все в порядке, да?
– Не совсем, – угрюмо отозвался мальчик, стоя к ней спиной. – Его взяли, Алиска.
– Что взяли, куда взяли, когда?!
А в голове тут же запрыгало испуганными блохами что-то подзабытое из старых милицейских детективов, которыми они с Сашкой зачитывались на пляже: взяли, повязали, скрутили и так далее. Это как? Это же никуда не годится! Он же обещал начать все заново! Обещал новую жизнь и себе, и ей! Как же так…
– Он что, обокрал кого-то снова? – Вспомнился тут же его дорогущий пуховик, новые джинсы с ботинками и шапкой. – Он опять взялся за старое?! Андрей, прошу, не молчи! Его арестовали, да?
Он кивнул, все так же стоя к ней спиной.
– Что он натворил?!
– Он?! – Андрюшка резко обернулся и посмотрел на нее с неприязнью, в глазах застыло невыплаканное море злых детских слез. – Он ничего не натворил, Алиска! Он лишь хотел помочь тебе и… вляпался!
– Куда? Ну, куда же, господи?!
Ну не за газетную же статью его арестовали, которую Аристов собирался прочесть. И не за то, что мел слева направо, а не наоборот. Он же ничего такого, да?
– Пока мы с ним по дворам ходили, пытаясь разыскать тех людей, за которыми тетя Шура наблюдала из своих окон, кто-то к нему в каморку забрался, – начал рассказывать Андрей, снова повернувшись к ней спиной.
– Ограбили?! – ахнула она и чуть по языку себе не надавала.
Что там было грабить, в нищенской конуре одинокого мужика?! Щербатые чашки? Разделочную доску, тазик для мытья посуды или обрезки колбасы?
– Подбросили ему вещественное доказательство, Алиска, – выдал с тоской Андрей и чуть скосил в ее сторону взгляд.
– К-какое доказательство?
– Доказательство того, что это он тебя под сердце пырнул, – понизил голос до шепота мальчик.
– Что???
Кажется, она очень громко крикнула и привлекла внимание. Дверь Андрюшкиной квартиры приоткрылась, и оттуда выплыла чья-то одутловатая бесполая рожа.
– Все нормуль, сынуль? – прошепелявила заботливая мамаша, плохо соображая вообще, где она и кто она. – Гуляешь? Гуляй, сынок, гуляй…
По лицу и шее Андрея пошли красные пятна. Он судорожно засопел и начал заталкивать мать в квартиру, но та, как подошедшее не ко времени тесто, без конца норовила вылезти обратно. И при этом глупо хихикала, решив, видимо, что сын затеял с ней какую-то игру. Алису она в упор не видела.
– Я жду тебя на улице, Андрей. Жду! – проговорила та и побежала вниз по лестнице.
Наблюдать за этим чудовищным зрелищем было невозможно. Андрюшку стало жалко до слез. И себя вдруг сделалось тоже.
Что там он сказал про Аристова? Будто у него нашли доказательство того, что это он ее ударил острым заточенным предметом – так назвали орудие убийства в протоколе? А доказательством этот самый предмет только и мог служить, так ведь? Выходит, у Аристова в комнате нашли заточку?!
Как такое может быть?! Как такое может происходить с живым человеком?! Позвонил сначала ей в дверь, потом попытался убить, убежал, передумал и вернулся, спас ее, заботился потом, ласково улыбался?!
Алиса еле вышла из подъезда, так ей сделалось худо. Держась за бетонную шероховатую стену, дошла до металлического ограждения, венчающего вытоптанный летом, а ныне занесенный снегом палисадник. Села на металлическую с облупившейся краской трубу, сунула руки в карманы, вжала голову в плечи и ничего не видящими глазами уставилась перед собой.