Не доставайся никому!
Шрифт:
– И ты, шалава, тоже с ним скалилась, – уже совсем беззлобно отозвался папаша.
Полез куда-то под стол. Достал измятую в трех местах сигарету, прикурил от соседского огонька, пыхнул дымом, хихикнул удовлетворенно.
– Она ему глазки свои испитые строит, а он про пацана спрашивает. Когда, мол, домой придет. Ну не дура, а! – Папаша дотянул сигарету до излома, забычковал, поскреб заросший толстый загривок. – Андрей не ночевал, это сто пудов. Мы не пили ни вчера, ни сегодня до вечера. Я его комнату смотрел, не было пацана. Стало быть, эта падла его
– Тогда где он? – задумался Новиков и принялся рассуждать вслух. – И что это за мужик за ним побежал? Если Андрей от него удрал, значит, проследить, где мальчишка живет, он не мог. Правильно?
Все восемь голов послушно кивнули.
– Вот и я говорю… Откуда этот человек мог знать, где Андрей живет, а? Начал преследование, упустил его. А дорогу до квартиры нашел? Странно…
Было похоже, что родители мальчика хоть и пьяные, но озадачились тем же. Отец достал из-под стола очередную поломанную сигарету и принялся раскуривать ее, склеивая пальцами в местах излома. Мать подперла кулаком одутловатую щеку и уставилась мутными глазами куда-то мимо соседа напротив.
– Как он узнал дорогу до вашего дома, спрашиваю? – задал вопрос Володя скорее самому себе, нежели кому-то из присутствующих.
Но неожиданно один из гостей взволнованно завозился.
– Узнать несложно, – смущенно улыбаясь, пробормотал нескладный тщедушный мужичонка без возраста в линялой клетчатой рубашке, заправленной прямо в спортивные штаны. – Когда в одном районе живешь, это просто.
– А что, этот живет с нами в одном районе? – тут же встрепенулся папаша, затирая очередной окурок и укладывая его в рядок с предыдущим. – Кто такой? Откуда ты его знаешь? Что у него с моим пацаном? Это чё, на хрен, за дела?
Вопросы выскакивали из его рта, как лай из пасти собачьей. Новикову сделалось жутко, и снова он пожалел бедного пацана. Не видел, конечно, Аристова этого, но что тут жить не сахар – сто процентов. Мама с папой просто «замечательные». Как еще мальчишке удавалось хорошо учиться да в школу ходить, это загадка.
– Кто он такой, я не очень хорошо знаю, – между тем продолжал говорить тщедушный мужичок в трениках. И уже чувствуя за собой особое право, окурок из-под ладони папаши изъял, прикурил. – Трется где-то по соседству. Но ни с кем дружбы не водит. Больно мутный он. Я ведь видел вчерась, как он от вас выходил. Я к Таньке зашел, а он к вам как раз.
– Зовут-то, зовут его как? – встрепенулась мать Андрея, покосилась на мужа опасливо и тут же прижала ладонь к груди. – Я чё? Я ничё! Просто за сына душа болит! Он же должен был сегодня в школу пойти с этим, как его…
– С рефератом, – авторитетно подсказал папаша, выдавив на пропитой роже мазок разума.
– Вот именно! А не пошел! Мордастый сказал, что не был сын в школе-то!
– А откуда он узнал? – тут же встрял Новиков. – Откуда узнал мордастый следак, что Андрея не было в школе? Ладно бы вы заявили…
– Именно! – вдруг встрепенулся папаша, трезвея прямо на глазах. – Мы его в школу не посылали, зачем он туда пошел?
– Можа, Паша Скула направил? – встрял тренировочный. – Он такой змей! Он что хошь может!
– А Паша Скула – это кто?! – вздрогнула мамаша, разворачиваясь всем корпусом в сторону говорившего. – Это еще кто такой?!
– Так он и есть тот самый перец, что к вам приходил вчера, Паша Скула, и за малым с остановки тоже, наверное, он бежал. Говорю, Паша его зовут, а погоняла Скула. Больно смазливый он, на монгола похож, вот его Скула и кличут.
– Паша Скула, Паша Скула… – забубнил тот, что сидел слева от тренировочного. Мужик был покрупнее, но тоже в трениках и рубахе, правда навыпуск. – Это какой же? Он не из двадцать первого дома?
– Ну! А я о чем? Говорю, тут всех уже наперечет знаем! – обрадованно подхватил тщедушный и полез за вторым сигаретным бычком под папашину ладонь. – Крутится тут постоянно, в магазин один и тот же ходит, отоваривается. Хлеб с водкой за одним прилавком с ним берем.
– Женат? – зачем-то спросила мать Андрея и снова схлопотала меж лопаток, завыла негромко и притихла на какое-то время.
Тут уж и Новиков решил вмешаться и повторил мамашин вопрос:
– Женат?
– Кто, Паша Скула? – уточнил тренировочный. – Сказать не могу. Живут коммуной какой-то, человек пять или шесть в одной хате. Баба среди них одна, Надька Луна. А чья она? Пашина или еще кого, хрен его знает.
– Надька Луна… – повторил эхом Новиков и задумался. – А может, не Луна, а Луня?
– Сам ты! – огрызнулся мужичонка и осклабил щербатый рот. – Надя Луна с Пашей на хате живет. Никакая не Луня, а Луна! Погоняла у нее такая еще с малолетки, потому что хавальник круглый и здоровый, что та сковорода.
– А почему тогда Луна, а не сковорода? – пожала плечами мамаша с непонятной ревностной ноткой в голосе.
– Сковорода! – фыркнул гость и ткнул ее локтем в бок. – Ты ей не вздумай так сказать! Она еще три года срока на малолетке за это вдогонку получила!
– За что? – не поняла та.
– За то, что ее кто-то пытался сковородой кликать за круглый хавальник. Так, говорят, сопатку тройке докучих дур она смазала в фарш. А ты… – он развернулся всем тщедушным телом в сторону Новикова. – Шел бы уже, а? У нас банкет, сидим хорошо, чё пристал-то?
Новиков напоследок еще раз окинул взглядом «банкетный» стол. Из закусок на нем было три ощерившиеся банки шпротного паштета, полторы буханки раскрошенного черного хлеба, горсть квашеной капусты прямо в газетном кульке и банка соленых огурцов в мутном рассоле.
Не стесняясь, он плюнул прямо под ножки праздничного стола и ушел, на ходу не переставая анализировать то, что ему удалось выудить из этих пропитых глоток.
Итак, никакой Луни не существует в доме номер двадцать один, куда Аристов ходил с проверочным рейдом, на чем, возможно, и погорел. Потому-то и не сумели пробить по базе преступницу с такой кличкой по просьбе Максима. Существует Надя Луна, заработавшая себе погоняло еще по малолетке посредством кулаков и особой жестокости.