Не дружи со мной
Шрифт:
— Ты такой дура-а-ак, — протянула я наконец.
Снова переглянулись и заржали.
— Да ничего она не сказала, — отсмеявшись, сообщил Долгих. — Ковалева, ты ведь взрослая девочка?
Я, подавившись смешком, внимательно посмотрела на Пашку и согласно кивнула. Друг, не сводя с моего лица внимательного взгляда, протянул ко мне руку и осторожно провел пальцами по косточкам ключиц. Наклонился и поцеловал в висок.
— Красивая Поля, — шепотом сказал он мне на ухо. — Всегда. Самая. Самая красивая Поля… Моя.
Я первой отыскала его губы. Сердце бешено билось, а от каждого легкого прикосновения меня словно прошибало током. Поцелуи становились все смелее, глубже, нетерпеливее. Когда руки Долгих проникли под платье, совсем потеряла голову…
— Люблю тебя! — выдохнула я, на мгновение оторвавшись от наших с Пашей поцелуев. Горячими ладонями обхватила его лицо. — Долгих, ты слышишь? Люблю! Люблю тебя! С девятого класса люблю…
Паша продолжал целовать, улыбаясь мне в губы. Уложил на плед, попутно спустив бретельки легкого сарафана с моих плеч… Все наши движения были преисполнены нежностью, желанием, наслаждением. «Люблю!» — стучало в каждой жилке. Все эти годы захлебываюсь своей любовью…. Люблю всем сердцем, преданно, без остатка.
Море за окном продолжало волноваться. Красные буйки качались на неспокойной черной воде. Вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз… Вспененные белые волны с грохотом подкатывали к берегу, обрушивались на деревянный старый пирс…
Шторм прекратился только под утро. Море встретило новый день полным безмятежным штилем.
Глава 39
Первые солнечные лучи ворвались в небольшую комнату. Я открыла глаза и осмотрела помещение. В желтых столбах света кружились пылинки. Глянула наверх. Над головой угрожающе возвышалось одно из вёсел… Как оно еще не сыграло кому-нибудь из нас по голове?
В комнате было свежо, а на мне из одежды — только услужливо накинутая Пашей мужская светлая рубашка. Я перевела взгляд на сладко спящего друга и не смогла сдержать улыбку. Внимательно рассматривая его лицо, осторожно провела указательным пальцем по скуле Долгих, затем погладила его взъерошенные темные волосы… Паша, промычав что-то неразборчивое, перевернулся на другой бок. Тогда я склонилась, поцеловала его в макушку и потянулась за своим сарафаном, который валялся в моих ногах.
Перешагнула через серф и подошла к открытому окну. Впервые за последние несколько дней море было спокойным. Глядя на залитую солнцем синюю гладь, первая мысль, которая посетила меня: «Боже, как сильно я его люблю…» И вторая: «Мамочки! Что мы наделали?» Неужели это все-таки случилось? То, о чем я так грезила… Мы вместе. Стали единым целым. Думала ли я еще месяц назад, что это может произойти? Я схватилась за голову и посмотрела в сторону спящего Пашки. Так, Ковалева, поздравляю! Ты провела ночь с лучшим другом, еще и в любви ему призналась. А в ответ… тишина. Если честно, не такой реакции я от Долгих ждала. Но тогда и думать об этом было некогда. Все произошло так спонтанно и естественно… Только подумав о том, что было между мной и Пашей, щеки запылали, жар разлился по всему телу. Это была лучшая ночь в моей жизни. Даже если Пашка не ответит мне взаимностью… Я не буду ни о чем жалеть.
Схватила сумочку и босоножки с пола и на цыпочках вышла из домика, прикрыв за собой дверь. С пустого пляжа убегала, будто совершила какое-то преступление… При этом сердце счастливо билось в груди, ноги утопали в сухом, еще не нагретом песке.
Дома была только мама, отец уже ушел на работу. Родительница пила кофе на кухне. Я хотела прошмыгнуть мимо нее в свою комнату, но сделать это у меня не получилось.
— Нагулялась? — выкрикнула мама.
— Ага! — ответила я из коридора. Все-таки прошла на кухню и села за стол напротив родительницы.
— С Пашей была? — спросила мама, не сводя с меня внимательного взгляда.
— Ага! — снова отозвалась я, покраснев.
«Ковалева, ты ведь взрослая девочка?» — задал мне вчера вопрос Долгих… Но разве взрослым девочкам запрещено смущаться перед родителями?
— Никогда бы, честно говоря, не подумала! — усмехнулась мама. — И-и-и… давно это у вас?
— Давно, — вздохнула я тяжело. — По крайней мере, у меня!
— А у него? — удивилась родительница.
— Не знаю, мам! — глухо отозвалась я. — Про него ничего не знаю…
Мама придвинула ко мне кофейник и сливки. Я отрицательно замотала головой.
— А почему ты мне раньше не рассказала, что у тебя к Паше чувства?
Я только растерянно пожала плечами.
— Так все запутано! — честно призналась я. — Не знаю, что он чувствует ко мне… А если это на уровне физики? Вот так — вспыхнуло и все? Погасло, и больше ничего не будет…
Мама вздохнула и поднялась из-за стола.
— Все что запутано, можно рано или поздно распутать, — сказала она мне, унося в раковину грязную чашку. — Не накручивай себя раньше времени!
— Не накручиваю! — эхом отозвалась я.
Мама посмотрела на настенные часы.
— Мне пора на рынок!
Я, подавив зевок, все-таки покосилась на кофейник… После лучшей в жизни бессонной ночи невообразимо захотелось спать.
— А ты можешь сегодня остаться дома! — проследив за моим взглядом, усмехнулась мама.
— Нет, что ты! — снова смутившись, вяло запротестовала я.
— Мне в помощницы сонная муха не нужна! — отрезала мама. — Но пока ты не завалилась спать, помоги в машину коробки загрузить…
Когда мы складывали в багажник многочисленные ящики с фруктами, мама внезапно просияла.
— Ульянушка! — воскликнула она.
Я от неожиданного возгласа едва не выронила одну из коробок из рук… Она накренилась вбок, персики упали на землю и покатились по траве…
— Доброе утро, Лидия Аркадьевна! — лучезарно улыбнулась Шацкая.
— Доброе! — продолжала сиять моя родительница. — Ты какими судьбами здесь? Как мама?
— Родители уехали в Москву! — охотно сообщила Уля. — А потом в Италию слетают на восемь дней… На мамин день рождения! Хотят посетить Римини, Венецию, Пизу, Флоренцию, Рим, Неаполь…
— Какая красота! — ахнула мама. Она так умилялась, будто это ей предстояло посетить Рим и Флоренцию… Я только удивленно покосилась на родительницу. Что ж, искренне радоваться за других — качество, которое у моей мамы не отнять… — А вас троих, значит, на бедную бабушку оставили?
— Мы уже взрослые, — снова улыбнулась Уля.
— Конечно! — согласилась мама. — Да и что с вами может плохого случиться? Тем более, здесь, верно?
Мама засмеялась, а я осторожно выглянула из-за открытой двери багажника. Ульяна побледнела и слабо улыбнулась в ответ.