Не герой
Шрифт:
– Избавить Вендию от влияния Империи сложно, – сказал Владмир. – А вот найти своих людей в Империи, найти недовольных Империей, предложить им цель – это можно.
– Сильно. Я лично полагал, что нам легче будет решить вопрос межмировых пробоев, найти дорогу в соседние ветки.
– А как? – Владмир считал эту задачу неразрешимой, по крайней мере наличными силами. Воображение рисовало циклопические реакторы, промышленные комплексы, космические станции будущего, огромный ускоритель, некую машину, рвущую пленку реальности, перебрасывающую мост в родной мир.
– Работать.
Почти тут же из-за двери донесся голос Осляби, второго сына Гельмута:
– Вот тут батька, в деловой. Заходи.
Дверь открылась, и на пороге возник Глеб Корбут. Из-за спины старого воина выглядывал Ослябя.
– Рад тебя видеть, барон. – Гельмут встал и извлек из шкафа еще одну чарку. – Мед будешь?
– Нашел, что спрашивать. Наливай.
– Сыне, пусть нам принесут ужин в деловую, – сказал Гельмут, наполняя чарки.
Корбут медленно, подволакивая ногу, прошел к столу. Видно было, что каждый шаг дается ему с трудом. Однако ходил он без посоха.
– Война? – спросил Владмир.
– Прорыв к Волге, – криво усмехнулся имперец. – Угораздило на мину наступить. Чуть было ногу не потерял. Добро, лекари все по кусочкам собрали и заклеили. Век им благодарен буду.
– Давно из армии?
– Месяц как уволили. Из госпиталя выписали и, минуя полк, отправили гулять. Не нужен, дескать, хромой боец. Послужил, кровь пролил, и возвращайся к мирной жизни. Так у нас принято говорить?
– По дальновизору именно так и брешут, – согласился Гельмут. – Но я надеюсь, ты на нашу армию не обижен?
– Смеешься, боярин? – Глеб пригубил чарку. – Все честь по чести, не обидели. Я понимаю: служба не для хромоногих.
– Чем сейчас занимаешься?
– Думаю, куда податься. Предложения есть, да все не то, не по душе мне перепелиными яйцами торговать или у станка стоять. Мне настоящее дело требуется.
– Есть для тебя дело, – промурлыкал Гельмут Брянский.
– Говори, боярин.
– Начнем с того, что не все так хорошо и просто под солнцем. Ты в Империи жил, не понравилось, в Вендию уехал. А что ты скажешь на то, что наши западные соседи собираются весь наш мир прогнуть по своим колодкам? Если и твоим детям придется так же покидать Вендию, как ты покинул Империю?
– Хрен в глотку! – отреагировал Корбут.
Взыграла баронская кровь. На этом Гельмут и строил свою стратегию вербовки. Он спокойно вкратце объяснил Глебу ситуацию. При этом напирал на то, что секрет межмировых сообщений не должен принадлежать одной только Империи, Вендия тоже имеет право на торговлю с соседними ветками. Владмир изредка вставлял свои замечания. Его помощь практически не требовалась. Гельмут четко и аргументированно раскладывал все по полочкам, с ходу принимал вопросы Глеба, и если
– Нужны ученые… – Глеб Корбут поскреб в затылке. – Слышал о Стемире Кострюкове?
– Да, Ярополоч, Диктаторская академия. Но ведь он умер год назад.
– Очень странно умер, – оскалился Корбут. – Здоров был, как тур, подковы гнул, две жены и семеро детей остались. Лекарей только на осмотрах видел, если и обращался к ним, так не сам, а детишек поправить. И ранней весной пошел в лес по грибы. Наступил на змею, да так неудачно, что она его выше сапога в бедро тяпнула. Отчего в тот же день и умер.
– Это что ж за змеи такие под Ярополочем водятся? – изумился Владмир.
В свое время он не только занимался в школе выживания, но и серьезно изучал основы первой медпомощи. Полезное дело, в жизни всегда пригодится. Знал, что яд у гадюки не сильный, умирают от него редко, обычно – старые люди и маленькие дети. Болезненно, неприятно, человека после укуса может дня три лихорадить, бывает, все тело отеками покрывается. Но чтоб со смертельным исходом! Здоровенный мужик пудов небось в семь весом! Такое действительно редкость! И как гадюка в бедро может укусить?!
– Может, сердце у него слабое было? – предположил Гельмут.
– Крепкое у него было сердце, как у волка, молодым на зависть, верст десять мог пробежать с оленем на плечах и не запыхаться, – сказал Глеб.
– Иногда трудно бывает отличить яд одной гадины от другой того же семейства, – заметил профессор Брянский.
– Думаете, Кострюкову подсунули гюрзу или эфу? – спросил Владмир.
– Возможно. А почему «подсунули»? Разве сложно обратившемуся к лекарю человеку вколоть еще и змеиного яду? Или оглушить и влить в ранку яд? Хотя лекари и посадская стража не нашли ничего подозрительного.
– Верно, Гельмут, – кивнул Глеб. – Ничего странного, никаких следов покушения. Вот только после смерти профессора Кострюкова пропали все его работы по высокочастотным резонаторам, и кто-то покопался в исследовательских журналах.
– Я ведь помню, он занимался не только резонансом, – задумчиво протянул Гельмут. – Порционное излучение, громовые явления, плазма…
– Но пропали только работы по высоким частотам.
– А они были, эти работы? – Владмиру показалось, что ученые могут и ошибаться, ищут не там, где надо.
– Были, были, – вновь покивал Глеб.
– Кострюков занимался высокочастотным резонансом… – Брянский поднес было к губам чарку, но остановился и медленно опустил руку. – Коллеги говорили, что он был на пороге открытия. Человек увлекающийся, но голова светлая, умел видеть суть вещей.
– У меня остались знакомства в Империи, – сказал Глеб. – Ученое содружество не забывает своих.
– Значит, будем жить и будем работать, – подвел черту Брянский. – Ищем выходы на недовольных в Империи, ищем забытые или намеренно забытые разработки, тихонько выискиваем людей, работающих над межмировым пробоем.