Не грусти, Савельева!
Шрифт:
— Я запросил в отделе кадров информацию о своих непосредственных подчинённых. Тут краткие выжимки о тебе как о работнике компании. А это, — он придвинул к ней такую же тонкую папку, — информация обо мне. Предпочитаю, чтобы мои сотрудники знали, кто ими руководит.
— Понятно, — промямлила Света и онемевшими пальцами не с первого раза открыла краткое досье на человека, который когда-то чуть не стал её семьёй.
Профессиональная биография Фадеева была блестящей: зарубежные стажировки, высокие должности, громкие архитектурные проекты
— Итак, ты возглавляешь группу по импорту строительных материалов.
— Да.
— У тебя в подчинении…
— Пять сотрудников.
— А твоя непосредственная функция…
— Я согласую и заключаю контракты на поставки в соответствии с российским и международным правом.
— И как? — серые глаза полоснули её по лицу.
— Что — как? — Света непонимающе моргнула.
— Оно того стоило? — каждое произнесённое Матвеем слово было похоже на ледяной осколок.
— Прошу прощения?
— Твоя выходка с абортом и бегством. Стоила того, чтобы спустя восемь лет занимать скромную должность недоначальника?
Кровь отхлынула с лица Светы, сделав кожу белоснежной, а россыпь из десятка веснушек на носу — яркой, словно искры бенгальской свечи. Печальной бенгальской свечи.
— Или, может быть, — Фадеев вчитался в её досье, — этого стоили твои «грандиозные» зарубежные стажировки в… в Минске и Астане? Признайся, Света.
— Я не обязана оправдываться.
— Уверена? — снова громыхнул властный голос Матвея.
— Мне было двадцать! — не выдержав его напор, Света подняла на нового босса отчаянные голубые глаза. — И в тот момент всё, чего я хотела, это строить карьеру. А не варить борщ и менять пелёнки. Ты прекрасно это знал.
Фадеев откашлялся, встал из-за стола и прошёлся вдоль окна, рассматривая расстилавшуюся внизу Белую площадь.
— В соответствии с новой стратегией развития агентства твоя группа будет сначала сокращена с пяти до двух человек примерно к середине года, а потом — полностью расформирована.
— Что?! Почему?.. — Света выглядела так, будто Матвей вылил на неё ведро ледяной воды.
— Мы будем плавно минимизировать объём импортных материалов, переориентируя закупки на отечественные аналоги. В твоей группе просто не будет надобности.
Последняя фраза прозвучала не хуже личного оскорбления. Назови Фадеев Свету дурой, она бы и то меньше расстроилась.
— Чудненько…
— Я ждал твоё любимое словечко, — хмыкнул Матвей. — Если на момент окончательного упразднения в компании будут вакансии, тебе предложат варианты. А пока пришли мне фамилии троих своих подчинённых, кого мы можем сократить с наименьшим дискомфортом.
— Нет, — выдавила она из себя односложный ответный выстрел.
— Что значит — нет? — недовольная бровь взлетела вверх.
— Я ничего тебе не пришлю, потому что уволюсь после новогодних каникул.
— Ммм… Снова сбегаешь? Первое испытание — и ты сразу сдаёшься. Боюсь, с такими взглядами на построение карьеры ты никогда не достигнешь желаемых высот.
— Мне всё равно, что ты об этом думаешь, — соврала Света.
Матвей многозначительно усмехнулся, но его глаза продолжали напряжённо впиваться в её лицо: поджатую нижнюю губу, влажные глаза, тонкие скулы, разведённые в стороны и чуть вскинутые вверх брови, принимавшие такое положение всегда, когда Света старалась защититься, выставляя перед собой ментальный щит. Он помнил это её выражение лица даже спустя столько лет. Точно так же она смотрела на Матвея, когда в её руке был сжат тест на беременность с двумя полосками…
— Ладно. Я не требую от тебя имён прямо здесь и сейчас. Остынь, обдумай всё. Возможно, к концу недели начнёшь мыслить более… благоразумно. А на сегодня всё.
Но Света продолжала неподвижно сидеть напротив него.
— Савельева, ты свободна. Можешь идти.
— Наверное, классно вот так прийти и отомстить спустя восемь лет…
— У меня важный звонок через пять минут. Уверен, твой рабочий день загружен не меньше моего, — проигнорировав её фразу, Фадеев демонстративно кивнул на дверь.
Выйдя в коридор, Света сжала челюсти и быстро заморгала: «Говори что угодно, рыдать я из-за тебя не стану!»
Она вернулась к своему столу, достала из выдвижного ящика пачку тонких сигарет и бескомпромиссно ткнула в плечо увлёкшуюся переводом с русского на французский Кэт:
— Пойдём покурим.
— Что, прямо сейчас? Обед через сорок минут.
— Не беси меня.
Катя удивлённо распахнула глаза и, втянув губы, послушно проследовала за подругой в комнату для курения.
4
— Ты прикалываешься?!
— Я похожа на грёбаного тролля?
— Охренеть… Просто охренеть… — всё, что Катя смогла выдавить из себя в ответ на короткий рассказ Светы об интересном совместном с Фадеевым прошлом. — Охренеть…
— Ты повторяешься.
— Да блин! Я же в шоке… — Кэт продолжала неверяще пялиться на Свету. — Стоп! Погоди, а… А Даша знает?
— Нет.
— И ты не будешь ей рассказывать?
Савельева обессиленно прижалась спиной к стене и посмотрела в потолок:
— А надо?
— Конечно! Вдруг она за него замуж соберётся? На свадьбу тебя позовёт?! Детей крестить?
— Пфф… — Света за секунду представила эти ситуации и саркастично расхохоталась. — Катюха, ты сама не хуже тролля! Они пока только конфетками обменялись, а ты их уже в загс снарядила. Притормози.
— А оно так и случается, Свет. Одна маленькая ложь сегодня — и целый вагон геморроя через год. Я бы на твоём месте всё рассказала.
— К счастью, ты не на моём месте.
— Расскажи! А Даша пусть сама решает, продолжать свою охоту или притормозить, — Кэт вскинула брови и красноречиво упёрлась кулаками в свою тонкую талию.