Не хочу властелина. Верните мужа!
Шрифт:
Жаловалась, что одинока, а я ее единственная отрада. Если не мог прийти, то потом приходилось бежать, потому что у нее прихватывало сердце или скакало давление и она говорила, что чувствует близкий конец, и боится встретить его в одиночестве. Когда-то мать мне призналась, что это самый страшный ее страх.
Да и по дому ей нужно было помочь. В ее возрасте уже тяжело мыть полы, снять гардины, чтобы перестирать, заменить лампочку, подкрутить кран… Всегда накапливались разные текущие мелочи, требующие мужской руки.
Мать
Все осложнялось еще и тем, что зимой мать очень боялась упасть и сломать бедро. С ее знакомой случилась эта напасть, и она долгое время оставалась лежачей. Приходилось сопровождать мать, если она планировала куда-то выйти по делам. Мама сетовала, что я никак не сдам на права, иначе мог бы забрать машину у Кати и возить ее. Но я не хотел этого делать, понимая, что тогда просьбы отвезти станут нескончаемыми.
И все же я ни капли не жалел, что из нас двоих я сел дома с ребенком. Стоило впервые взять на руки Василису, как она покорила мое сердце. Мне было не в тягость менять ей подгузники, купать, укачивать. Я видел ее первые шаги, слышал первое слово. Дочь наполняла светом мою жизнь и придавала ей смысл. И что бы мне ни говорила мать, я знал, что мне очень повезло с Катей. Ее терпению и пониманию можно поставить памятник. Другая бы уже давно скандалы закатывала из-за того, что я так часто навещаю мать, а она относилась с пониманием, зная, что та одна и кроме меня ей помочь некому.
Нет, не думаю, что Катя допустит разговор властелина и матери. Придумает что-нибудь. А если мать обнаружит, что сын не в себе, точно поднимет все связи и упечет его в больницу!
На душе стало легко. Что ж, можно относиться ко всему произошедшему как к незапланированному отпуску. Признаться, я порядком устал, разрываясь между семьей и матерью, да еще совесть постоянно грызла. Можно отдохнуть и распрямить плечи, избавляясь от чувства вины перед женой и мамой.
За раздумьями я освежился и вышел из ванной комнаты в приподнятом настроении. Гарольд как раз накрывал на стол. Было так непривычно, что вокруг меня все суетятся и не нужно ничего делать, стоит только приказать.
Я сел за стол, взял салфетку и под ней обнаружил сложенную записку.
— А это еще что?!
— Не знаю, — изменился в лице Гарольд. — Впервые вижу.
«Мой возлюбленный повелитель, услышьте плач Вашей верной рабы! Вы смысл моего существования! Я создана для того, чтобы любить Вас и служить Вам. Видеть Вас — уже великая отрада! Вы подобны солнцу, которое своими лучами наполняет все сущее на земле живительной манной. Вы как дождь, который омывает землю и дает ей жизнь.
Я
Ваша верная раба Мираэль»
Несколько секунд я пялился на эти строки, пытаясь понять, кто такая Мираэль и почему она мне пишет. Лишь спустя время вспомнил, что так зовут фаворитку властелина, которую я вчера отправил обратно в гарем и запретил его покидать.
Но это не помешало ей подкупить кого-то, кто осмелился подсунуть эту записку мне.
— Гарольд, как это понимать? — в раздражении поинтересовался я у слуги. — Сегодня мне записку к завтраку подсунули, а завтра яд?
— Вы же невосприимчивы к ядам, — удивился он.
— Так, значит, можно подсыпать?! — разозлился я.
Воздух между нами заискрил от статистического электричества. Гарольд тут же упал на колени, стукнувшись лбом об пол.
— Повелитель, простите вашего верного слугу за недосмотр! Я не знаю, как это произошло. Я следил за блюдами и не видел, кто приближался к подносу.
Вид пожилого человека, трясущегося от страха у моих ног, остудил меня.
— Так выясни это! И прикажи проследить, чтобы Мираэль больше не могла никому ничего передавать. Если я пожелаю, то сам навещу ее или другую, а до этого момента пусть никто из гарема не смеет меня беспокоить!
— Будет исполнено, мой повелитель! — Гарольд стал отползать от меня прямо на коленях.
— Да встань ты, наконец!
— Слушаюсь! — подскочил он на ноги и, кланяясь раз за разом, быстро покинул комнату.
— Дурдом какой-то, — покачал я головой, комкая писульку и отбрасывая ее прочь.
Даже аппетит пропал.
Глава 18
Катерина Соколова
Из сна вырвал стон:
— Пи-и-ть…
Спросонья мне жалко стало несчастного. Я бы пошла помочь страждущему, ну как тут откажешь, когда так жалобно просят! Даже глаза с трудом разлепила и увидела, как мужские пальцы мечутся по постели, словно в поисках воды.
Но тут мой душевный порыв затоптали на корню, схватив за руку и грубо дернув. Тут же последовал властный приказ:
— Воды принеси!
Я кувыркнулась с дивана, приземлившись лицом в самое драгоценное у мужчины, а ногами заехав уже ему в лицо.
— Мля-а-а… — вырвалось у меня.
— Дохлый крингл! — взревел властелин, размахивая руками и спихивая меня с себя на надувной матрас.
Словом, пробуждение наше вышло эпичным. Мы с мужем любили пошалить по утрам, и пробуждения были приятны, а вот с властелином они граничат с экстримом.