Не ходите, дети...
Шрифт:
– А зачем нападать-то было? – не унимался Андрей. – Почему бы просто не украсть Гарика, не заменить его обратно на Звиде? Неужели вы рассчитывали с горсткой неумех одолеть целое племя?
Женщина посмотрела на него с удивлением, чуть ли не с сочувствием.
– Все-таки ты глупый человек, – вздохнула она. – Я и не рассчитывала победить ндвандве, нужно было только напасть. И все получилось, как я хотела. Бонгопа убил мерзкого Сикулуми, а теперь мой маленький, слабенький Звиде убьет злого духа Сило и его помощника Шаху. После такого подвига он станет настоящим вождем, любимым всем народом, и некому уже будет ему приказывать. А я наконец-то вздохну спокойно.
Андрей вспомнил того парня, что не сумел перепрыгнуть через ограду, других, чью смерть наблюдал лишь мельком. Вспомнил и о том, что сам не помог уцелеть бойцам своего десятка, больше думая о своих проблемах. Но не мог же он оказаться везде одновременно! Не хотел он ничьей гибели и не радовался ей. А эта стерва…
– Спокойно? – вскипел он, как обычно, в одну секунду. – Столько народу за просто так погубили, а тебе – дышать спокойно? Да ты знаешь кто?..
– Бонгопа! – коротко распорядилась женщина, и Андрей снова стиснул зубы, чтобы не застонать. Амулет работал безотказно.
Однако стон, негромкий, но отчетливый, все-таки прозвучал. И доносился он из хижины.
– Разбудили все-таки! – огорченно вздохнула Нтомбази. – Не дали мальчику отдохнуть. А он ведь у меня совсем слабенький, только на снадобьях Кукумадеву эти полмесяца и продержался.
Не обращая больше внимания на Шахова, женщина забежала в дом, потом с встревоженным видом выглянула наружу и распорядилась:
– Бонгопа! Мальчику совсем плохо, заканчивай здесь без меня. Шаху можешь отвести подальше, а шакаленка этого убей прямо здесь. И обязательно ассегаем Звиде. Вон он, у стены стоит. И поторопись, нужно со всем управиться до того, как нас разыскивать начнут.
Да, деловая женщина – коротко и ясно.
Нтомбази возилась с сыном, Бонгопа задумчиво смотрел вдаль в направлении крааля ндвандве. За Шаховым никто не следил. Теоретически он мог воспользоваться моментом и сбежать. Или, допустим, наброситься на палача. Если бы только каждое движение не отдавалось во всем теле резкой, парализующей болью. Даже те два метра, что отделяли его от Гарика, Андрей прополз на четвереньках с огромным трудом. Развернул к себе лицо юноши, посмотрел в глаза. Зрачки расширены, но на взмах руки вроде бы реагируют. (Ага, как же – взмах! Египетские пирамиды и то, наверное, быстрее строили и с меньшей затратой сил.) Значит, все-таки живой. Правда, видимо, ненадолго.
Черт возьми, но нельзя же просто сидеть и ждать, когда тебя прирежут! Даже со связанными руками Шахов не чувствовал себя таким беспомощным. Казалось бы, действуй, рыпайся, цепляйся за жизнь. Но как представишь, что будет, когда кумало опять за ремешок дернет, так, честное слово – легче умереть.
Гарик вдруг зашевелил губами, с натугой прошептал:
– Ан-н-н-дрей…
Больше он ничего сказать не смог, но и этого хватило. Столько всего было в его взгляде и еле слышном голосе: недоумение, обида, боль, страх. И еще надежда. На него надежда, на Шахова. А что тут можно сделать? Ничего нельзя… но нужно.
– Не боись, студент, что-нибудь придумаем, – попытался он ободрить мальчишку. – Прорвемся. Ты только пока не дергайся. Тебе, наверное, вредно сейчас шевелиться. Полежи тут, отдохни.
И Андрей медленно, в три действия, поднялся на ноги. Между прочим, получилось уже лучше. Может быть, еще и отпустит. Если снова на экзекуцию не нарваться.
Бонгопа наконец обернулся.
– Отойдем, – то ли предложил, то ли приказал он.
– Зачем?
Вместо ответа кумало продемонстрировал амулет и добавил для бестолковых:
– Я так хочу.
Шахов бестолковым не был и подчинился без дальнейших расспросов.
Они остановились у тех кустов, откуда Андрей осматривал хижину. Бонгопа упорно отводил глаза в сторону. Но и дураку было бы понятно, что Шахова из виду он при этом не выпускает. Побаивается, даже сейчас. Эх, дуралей, чего ради ты стараешься? Тебе же прилюдно объяснили – на фиг ты твоей разлюбезной не сдался!
Сын Бабузе, словно подслушав мысли Андрея, начал оправдываться:
– Я сделал все, как она велела. Ее сын станет вождем. А теперь я должен сделать то, что велит мне честь воина.
И он размашистым движением хлопнул Андрея по ладони. Настолько неожиданно, что Шахов растерялся, не сразу сообразив, что в руке у кумало что-то было. И теперь это что-то зажато у него самого между пальцев. Так сразу и не определишь, что это – местами мягкое, как пух, местами твердое, как камень. А в целом – легкое, гибкое и гладкое.
Андрей ужасно боялся ошибиться, неправильно понять поступок Бонгопы. Медленно поднес руку к лицу и только после этого решился посмотреть на подарок. Да, это он – амулет колдуна. Вещь куда более надежная, чем наручники. Зачем же кумало его отдал? Настолько уверен в своих силах или…
Бонгопа посмотрел ему в глаза и кивнул. Значит, «или».
– Беги, Шаха! – Он легонько подтолкнул Андрея в плечо. – Я скажу, что сбросил твой труп с обрыва в реку.
Вот оно как! Совесть, стало быть, проснулась. Что ж, лучше поздно, чем слишком поздно.
– Подожди, – вернулся в исходное положение Шахов. – А как же Гарик? Я без него не уйду.
– Мальчишку я отпустить не могу, – покачал головой сын кузнеца. – Ндвандве должны найти его труп и убедиться, что Звиде расправился со злым духом.
Господи, опять эта мистика дурацкая! Какой дух, какой, к едрене фене, труп? Это же Гарик!
Но переубедить дикаря можно, только разговаривая на его языке, понятными ему словами.
– Послушай, Бонгопа, духа ведь нельзя убить, правильно? Тогда предположим, что дело было так: Звиде убил Сило, в которого вселился такати. Дух выбрался наружу, взял тело мальчишки и убежал с ним в лес. И все остались довольны, разве нет?
– Нет, – без раздумий ответил кумало. – Нтомбази не будет довольна. Ей нужен труп Нгайи.