Не искушай меня
Шрифт:
– Проклятый кринолин, – проговорил Люсьен. Затем их губы слились, и Зоя немедленно приняла его, её губы раскрылись, а руки забрались в его волосы. Удерживая его.
Как будто существовала опасность того, что он убежит.
Он никогда не убегал. Это всегда была она.
Но сейчас Зоя была с ним, и с первым же прикосновением возродилось всё сдерживаемое вожделение вчерашнего дня. Их поцелуй был глубоким и необузданным, в нём не было ничего цивилизованного, в этот момент он находился за сотни миров от цивилизации.
Люсьен оторвался
Марчмонт провёл рукой по шёлку и оборкам, и остальным мешающим слоям между ними. Он жаждал её кожи, но его завораживало платье. Шёлк, ниспадавший с обручей, был самой чувственной и соблазнительной из ловушек, они поддавались давлению его ладоней и пружинили, снова распрямляясь, когда он их выпускал.
Люсьен сжал в кулак шёлк и оборки, поднимая платье наверх. Шёлк и кружева зашелестели, касаясь рукава его сюртука, пока он проникал внутрь, и его пальцы двинулись по обтянутой чулком ноге Зои вверх, остановившись на подвязке.
На красной подвязке.
И никаких панталон.
Он прокрался дальше, к обнажённой коже.
Она двинулась навстречу его руке. Палец Люсьен проложил путь к соединению её бёдер.
– Ох, – сказала Зоя.
Она была мягче мягкого в самом мягком из всех мест.
– Ох, – она выгнулась навстречу его ладони.
После чего она снова охнула и оттолкнула его. Сильно. Так сильно, что Люсьен выпустил её платье и отшатнулся назад.
В это время Марчмонт услышал приближающиеся шаги.
Это привело его в чувство – насколько было возможно. Он в отчаянии посмотрел вниз на изобличающую улику: его член стоял в полном великолепии, огромная выпуклость, натягивающая застёжку на передней части брюк.
Люсьен опустился на колени и сделал вид, будто помогает девушке подобрать шлейф. Он объяснял наиболее эффективный способ носить его, когда её отец повернул из-за угла и оказался перед ними.
– Марчмонт, – проговорил лорд Лексхэм, – я хотел бы с Вами поговорить.
Зоя слышала, как хлопнула дверь сразу после того, как она вышла из гостиной. Она знала, что Марчмонт идёт за ней. Она знала его походку и научилась слышать куда более неслышно крадущиеся шаги, чем у него.
Вместе с тем, Зоя была поражена тем, что она услышала, как приближается её отец. Весь мир сошёлся на Марчмонте и том, что он делал с ней. Она не могла вспомнить, чтобы кто-то или что-то поглощало её настолько, как Люсьен, когда он целовал и ласкал её.
Ей действительно необходимо встретиться с другими мужчинами.
– Тебе лучше пройти к своей горничной, – сказал Марчмонт
– Не сейчас, – сказал Лексхэм. – Это касается также Зои.
Выражение лица Марчмонта, которое было почти человечным ещё мгновение тому назад, когда он держал её в возбуждении, возвратилось к своему обычному ничего не выражающему состоянию.
Это было лицо человека, за которого она не могла выйти замуж, даже думать не могла о замужестве: прекрасное здание с закрытыми дверями и зашторенными окнами. Женщины в его жизни всегда будут находиться снаружи.
И Зоя, в отличие от большинства женщин, знала, каким он был раньше, и могла предвидеть, каким он станет. Она слышала его смех и наблюдала за его лицом тогда, в гостиной. Она видела и чувствовала, что Люсьен был полон жизни, прижимая её к стене, и когда девушка думала, что он возьмёт её силой, и ей в голову ничего не приходило, кроме как позволить ему.
Тогда её заполонили возбуждение и опасность. Это было так восхитительно порочно – находиться в коридоре, с её юбками на обручах, вздымавшимися и опадавшими наподобие океанских волн. Это было волнующе – знать, что в любую минуту её и Марчмонта могут застать вдвоём.
Беда в том, что в любую минуту их могли застать, и тогда он решит, что должен на ней жениться. Так решат все.
Телу Зои подобная идея нравилась, даже слишком. Её сердце, рассудок и гордость думали иначе. Когда она выйдет замуж, то ей нужен жаждущий, счастливый и, да, любящий жених. Она не хотела мужчину, выполняющего свой долг – не важно, насколько он красивый и волнующий, и как сводит её с ума прикосновениями.
– Возможно, нам следует переместиться в более уединённое помещение, – сказал Марчмонт.
Папа пристально вгляделся в него.
– Что вызвало такой приступ напряжённости? Попытки направить Зою на путь респектабельности? Но, если бы это было так легко, Марчмонт, то кто угодно мог бы справиться, и Вам бы стало скучно. – Он протянул толстый конверт. – Знаешь, что это, Зоя?
– Выглядит как официальный документ. Как султанский фирман.
Папа рассмеялся.
– Почти угадала, дитя моё. Только посмотри на печать. Это твоё приглашение. Прибыло мгновение назад, прямиком из Карлтон-Хаус. – Он похлопал Марчмонта по плечу. – Леди Лексхэм будет в приподнятом настроении. Я знаю, Вы говорили, что оно придёт. Знаю, что все мои девочки были в неистовом отчаянии по этому поводу. Но моя леди не расставалась с надеждой.
Ледяное выражение на лице Марчмонта понемногу стало оттаивать.
– Но я так понимаю, это ещё через пару недель, – продолжил Лексхэм. – Моя жена и я согласны с Зоей, что ей необходимо попробовать свои силы до того. С незнакомыми людьми. С мужчинами, в особенности. У неё есть весь необходимый опыт общения с женщинами, и она сама женщина.
Взгляд Марчмонта коротко задержался на Зое, прежде чем вернулся к её отцу.
– С мужчинами, – сказал он. – Вы хотите, чтобы она встретилась с мужчинами.