(Не) курортный роман
Шрифт:
– Эй? – подхватывают Карамельку под руку. – Что случилось?
– Дурацкая! Дурацкая мебель! – хлюздит Стеф. – Я ударилась…
– Иди сюда, – подтягиваю ее к кровати, усаживая. – Дай гляну, – тяну руку к стопе.
Стеф начинает брыкаться, отбиваясь от моей руки своими руками:
– Нет-нет, не надо! Уже все… все… ау-у-у, – поджимает губы, шмыгая носом.
– Больно?
– Мхм…
– Давай сюда!
Бесцеремонно хватаю девчонку за лодыжку, заставляя вытянуть ногу. Стеф брыкается. Пытается выдернуть ножку из моего
Ростовцева захлопывает рот, морщится и сдается. Осторожно обхватываю стопу. С трудом сглатываю вязкую слюну. Миниатюрная ножка и аккуратные, с нежно-розовым педикюром пальчики. Аут!
Я залипаю взглядом и чувствую себя фетишистом, помешанным на женских ступнях. Что за извращение? Мысли в голове гуляют самые разнообразные, но вполне однозначные. Да еще и ее халат задрался. Я вижу, какое на Ростовцевой белье. Шикарное, полупрозрачное, ажурное…
Но я туда не смотрю. Совсем не смотрю. Даже одним глазом ни-ни!
Член в штанах снова стоит по стойке смирно. Ему сегодня не позавидуешь. У него сегодня сплошные эмоциональные качели. Встал, упал, встал, упал и так весь вечер. Еще немного, и он «сломается»!
– Что там? – шипит от боли Стеф, не замечая моего плотоядного взгляда.
– Какой ударила? – спрашиваю, а у самого голос проседает.
– Мизинчик, – шмыгает носиком.
Да, вижу я ее мизинчик. Покраснел слегка.
– Пошевели.
Стеф послушно двигает пальчиками.
– Так болит?
Щупаю.
– Нет…
– А так?
Надавливаю.
– Н-нет…
– А вот так?
– Ой-ой-ой… болит!
– Тш-ш-ш, – я успокаивающим жестом поглаживаю ее пальчики. Массирую подушечки, поглаживая костяшками впадинку. Нерасторопная моя. Все куда-то бежит, торопится. Совсем себя и свои очаровательные части тела не бережет.
– Ушибла, – говорю. – Перелома нет.
– Уф-ф-ф, теперь болеть будет…
Я улыбаюсь одними губами. Глазами я ее уже раздел и съел!
Тяну ее ступню к себе и касаюсь поцелуем ушибленного мизинчика.
Стеф, обалдев, дергается и пытается вырвать из моих рук ножку.
Я держу крепко. Одной за щиколотку, второй за икру. Тяну к себе ближе.
Стеф пищит:
– Ты с ума сошел?!
– Помнишь, как в детстве говорили? Если поцеловать место ушиба, то быстрей заживет.
– Я не уверена, что это работает! Лучше приложи что-нибудь холодное…
– Здесь я доктор, мне решать. Пациентам право голоса не давали.
– Странные у вас методы, доктор, – фыркает Ростовцева. – Я вам не доверяю. Отдай! – еще раз дергает ногой.
Я не отпускаю.
– А так? – повторяю свои манипуляции, целуя мизинчик. – Доверяешь?
Девчонка поджимает губы и замирает.
– Или вот так? – уделяю внимание каждому аккуратному пальчику по отдельности.
Карамелька вздрагивает, ее грудь под халатом начинает вздыматься все чаще и чаще. Я чувствую ее возбуждение. Она дрожит. Блть, еще чуть-чуть, и я “разряжусь” прямо в штаны! Член уже гудит, натягиваясь до предела. Хочется его поправить, а лучше сжать и не своей рукой. Я гребаный мазохист. Надо бы остановиться, но я продолжаю, спрашивая:
– Теперь не болит?
Карамелька машет головой.
– Н-нет…
Я, не удержавшись, улыбаюсь и прикусываю большой пальчик, касаясь подушечки языком. Попалась:
– Все еще не доверяешь моим методам?
Зрачки Стеф расширяются, губки разъезжаются, складываясь в букву “о”. И это очаровательно! Кажется, я нашел, где у нее тумблер «выключения» злости, воли и агрессии. Она смотрит на меня, и ее все сильнее начинает бить дрожь.
Интересно, Стеф боится меня или реакции собственного тела, которое снова моментально вспыхивает и оживает под моими прикосновениями? Огромные мурашки набегают на ее кожу. Щечки раскраснелись. Глаза большие и дикие. В этот момент она выглядит потрясающе! Такой я ее и запомнил в ту огненную ночь. Возбужденную, доверчивую, горячую. Всю мою…
– Ну как? – шепчу. – Прошел мизинчик, Карамелька?
Глава 14. Что мы наделали?
Стеф
Я киваю.
Отупевшая, зачарованная, безмозглая, я просто киваю и не делаю никакой попытки прекратить это безобразное лапание. Вопиющие проникновение в личное пространство.
Еще чуть-чуть…
Еще секундочку, и я обязательно его остановлю!
Вот сейчас…
Почти…
Но секундочки проходят. Утекают, как сквозь пальцы вода. А вместе с ними и моей силы воли становится все меньше. Разум сопротивляется и требует убрать с себя руки Нагорного. Тело и сердце поплыли, разомлели и хотят еще. Больше, дольше, откровенней.
Сережа ведет ладонью вверх по моей ноге. Поглаживает щиколотку, массирует икры, щекочет впадинку под коленкой. Там, где только что была его ладонь, следуют горячие губы. Он смотрит пристально. Не сводит с меня глаз. Наблюдает за моей реакцией и целует.
Целует, целует, целует…
Медленно, не торопясь.
Где-то кусает, где-то проходит языком…
У меня перед глазами плывет номер.
Я кусаю губы, сдерживая неприличные звуки, рвущиеся из груди. Все чувства обострились, сосредоточившись на приятных телу движениях мужских рук. Грудь набухает и тянет от возбуждения. Соскам неприятно от соприкосновения с мягкой тканью халата. Томительная и сладкая боль, которую с трудом удалось унять этой ночью, радостно выползает из потайных уголков, сосредотачиваясь между ног. Там уже мокро и вожделеет продолжения. Желание разгорается с новой силой, в надежде хоть сегодня получить выход.