(Не)люди
Шрифт:
— Папа-Джо, а почему мама тебя быстро вылечила, когда ты заболел, а Нину не может? Зачем ехать в другой город?
Джонатан не отвечал. Солнце светило прямо в глаза, и Куд вскоре почувствовал, как они начинают болеть. Но мальчик ждал ответа, и мужчина вскоре сдался.
— Понимаешь, малыш... Вам не подходят обычные таблетки и сиропы.
— Почему? — обиженно спросил Куд и насупился. — Мы что, какие-то не такие?
— Не такие. Вы немного отличаетесь от людей. Вы не-люди, — неосторожно сказал мужчина.
Куд, вдруг вспомнив мать, которая всегда попрекала его тем,
— Это потому что она слепая, а я без рук? Только из-за этого не-люди?! Почему?! Почему?.. — мальчик осекся и, неуклюже оступившись, рухнул на Джонатана. Мужчина, на мгновение закрывший глаза рукой, упрекая себя за глупость, тут же вскочил, перехватил застонавшего Куда и, прижавшись губами ко лбу ребенка, крепко выругался: у мальчика был такой же, как у Нины, жар. Заразился? Или это перенапряжение? Не нужно было позволять упрямцу не спать всю ночь, он же еще такой маленький! А Куд обессиленно зашептал:
— Я не хочу быть особенным. Я же такой же, как вы. Я человек. Не выродок, не отродье, я Куд...
Он что-то еще бормотал, но Джонатан не слушал. Он не понимал, как пятилетний ребенок мог сказать такое, как он вообще мог додуматься до таких страшных слов, и гадал: все из-за Хельги? Эта истеричка настолько искалечила его сознание, что он всеми силами отвергает свою сущность уже в каких-то пять лет?
Ивэй приехала только поздно вечером. Изнеможенная, с воспаленными глазами и жутко злая, она ужасно расстроилась, что и Куд заболел, дрожащими руками сделала детям уколы и, когда Джонатан начал было что-то спрашивать, огрызнулась:
— Не хочу ничего слышать и говорить. Есть, душ и спать. Сейчас же! — и, громыхая дверями, о чем-то своем тихо ругаясь, начала носиться по домику. Джонатан не лез — он остался с детьми, которых Ивэй, обычно заботливая, сейчас бросила. Их все еще лихорадило. После уколов, кажется, жар только усилился. Помогут ли эти странные лекарства, привезенные непонятно откуда и вообще представляющие из себя непонятно что? Он прижал ладони к лицам детей и вдруг понял, что все это время его ужасно глодали страх и некая ненависть. Они, так похожие на него и Ивэй, совсем обычные дети, вдруг никак не реагируют на обычные лекарства, растут, кажется, быстрее, чем им положено, и вообще... Они не люди. Совсем не люди, они что-то совершенно другое, чужое, неправильное, забирают у него Ивэй, ломают жизнь своим присутствием и... Ему с трудом удалось успокоиться и отогнать такие низкие мысли. Джонатан отнял руки от лиц Куда и Нины, оставив на их щеках следы сжатых пальцев, неумело укрыл одеялом, подоткнув, и тихо вышел из детской спальни. Он ненавидел себя за такие — пусть всего и на минуту — мысли.
А потом его отвлекла Ивэй. Перед самым сном, вдруг прижавшись к мужу, она прошептала не то с сожалением, не то с усмешкой:
— Наверное, ты меня убьешь, дорогой, за то, что я натворила. Но это необходимо. Поверь мне... — и, не договорив, тут же уснула, расслабив посеревшее лицо, и складка на ее лбу разгладилась.
К утру детям стало лучше. Нина больше не бредила, Куд даже смог самостоятельно дойти до туалета и обойтись без помощи. Джонатан не мог заставить себя даже взглянуть на детей, не то что подойти к ним. Еще его ужасно волновал вопрос: о чем вчера говорила Ивэй? За что он должен ее убить? За что же, после его подобных мыслей?
Женщина будто и не видела его состояния. Она, вдруг вернувшись в норму, возилась с детьми, кормила их с ложки и всячески подбадривала. Даже откуда-то приволокла новую книжку для Нины. К вечеру, когда дети уснули уже почти спокойным сном, когда они больше не хрипели и не кашляли до мурашек надрывно, Джонатан все-таки заставил Ивэй поговорить с ним.
— Это... — она явно не знала, с чего начать, и это беспокоило его сильнее. — Просто... Там, в столице, я слышала, такие настроения пошли... В общем, их заберут. Нину и Куда. Это точно, меня предупредили те, кому я могу доверять.
— Куда? — опешивший Джонатан не мог больше ничего спросить и опустился на скрипучий старый стул. — Почему?
— Потому что они не-люди, дорогой. Их сейчас всех изымают из семей, таков приказ правительства и что-то там еще... Я не знаю. Я только знаю, что их теперь лишат прав человека. Кто-то что-то доказал, я слышала про какую-то большую трагедию из-за не-людей... Юста снова открывает проект по их изучению, только теперь это будут не невинные эксперименты, как с Ниной. Теперь дети будут как подопытные кролики, Джо, — она замолчала и поднесла руки к лицу. А потом вздохнула и, подавив дрожь, усмехнулась: — Похоже, мне придется оставить их на тебя. Понимаешь?
И Джонатан понял. Это понимание заставило его тихо порадоваться, что он сидит, а не стоит.
— Ты опять связалась с Юстой?.. Зачем?! Раз теперь их изымают — их же на опыты заберут! И ты, не кто-то другой — ты! — будешь ставить на них эксперименты!
Из комнаты послышался приглушенный кашель и шорох одеял, и мужчина замолчал на полуслове. Ивэй, воспользовавшись моментом, опрокинула в себя рюмку чего-то очень крепкого и протянула мужу маленькую папку, которую прятала в ящике стола.
— Не заберут. Это все, что я могла сделать, чтобы не забрали. Но мне придется туда вернуться, — отрезала Ивэй так и не озвученный вопрос мужа. — Если не приду сама — они заставят, но тогда пострадаете и вы. Ты думаешь, эти лекарства из воздуха появились?
Джонатан промолчал. Он все не убирал руки от головы, а Ивэй тем временем с какой-то непонятной улыбкой налила себе еще виски. Она выпила его, по-мужски запрокинув голову, и, поморщившись, подошла к Джонатану. Обвила его шею руками, прижав голову к своему животу, потом, не дождавшись реакции, опустилась на колени и заставила посмотреть в свои глаза.
— Все будет хорошо, дорогой. Я хочу защитить то, что имею. И их, — она кивнула головой в сторону комнаты, — в том числе. Я не хочу, чтобы Нину и Куда убили в каком-нибудь интернате, а их убьют. Нина слабая, а Куд просто однажды нарвется на большие неприятности... Ты сам видел, как они расцвели, когда мы стали семьей, Джо. Я хочу и дальше видеть их улыбки, а не отчужденность и слезы, которые видела у Нины в лаборатории. Моя работа и моя жизнь начинают приносить хоть что-то хорошее в этот мир.