Не мешайте девушке упасть
Шрифт:
– Понимаешь, – говорю я в заключение, – мне совершенно необходимо вынести его из гостиницы, не привлекая внимания. Я подумал, что этот чемодан мне прекрасно подойдет.
Говоря, я укладываю в него карлика. Как по нему сделано! Иной гроб не так подходит своему владельцу!
– А теперь убегай!
Я ее целую, и она без возражений уходит. Она совершенно потрясена, бедная.
– Будь осторожен! – умоляет она на прощание.
Немного подождав, я тоже выхожу из своей каморки.
Когда я прохожу мимо стойки, старая грымза меня останавливает.
– Вы знаете, что вчера вечером вас спрашивал друг? Такой совсем маленького росточка.
– Да, знаю.
– Он попросил дать ему комнату рядом с вашей,
– Да, да. Он ушел утром.
Она недоверчиво смотрит на меня.
– Но я никуда не отходила. Я бы его заметила...
– Он ушел тайком. Это его любимая шутка. Что вы хотите, при его уродстве надо хоть как-то развлекаться.
– Конечно, – соглашается она, промокая слезу. – Вы Оставите номер за собой?
– Естественно.
Я быстро сматываюсь. Куда бы мне деть груз? Не могу же я разгуливать, имея в чемодане такое содержимое. С другой стороны, я не хочу избавляться от него сразу, потому что он может мне пригодиться.
Самое лучшее найти другую гостиницу и оставить чемодан там. Я сказал старой грымзе, что оставляю номер за собой, но это туфта! Я это сделал только затем, чтобы сбить со следа остальных «кенгуру», которые обязательно станут искать своего лилипута.
Я сажусь в метро и в районе Биржи нахожу приличный отельчик, где оставляю свой переносной катафалк, предварительно тщательно заперев его на ключ.
Узнаю время: около полудня. Надо пошевеливать задницей, если я хочу организовать свой маленький номер. Действовать надо аккуратно и методично.
Я смотрю на себя в витрине шляпного магазина и корчу гримасу, которая может служить рекламой таблеток от запора. Моя скула распухла и блестит, как баклажан; нос, как у Джоя Луиса. Здорово этот урод разрисовал мне физиономию!.. Сейчас, на холоде, отдельные фрагменты начинают принимать тревожащие пропорции. Сегодня даже думать нечего кружить голову девчонкам, потому что у них будет веский довод послать меня подальше... Меня это огорчает, поскольку в четыре стрелка с этой сукиной дочерью Гретой. Она помрет со смеху, увидев, что мой нос похож на нос гиппопотама.
Ну и ладно. Слава богу, такой парень, как я, имеет и другие аргументы, кроме внешности.
Я иду звонить Бравару. Это мой друг... Когда-то я оказал ему обалденную услугу, и он готов стать кофейной мельницей, если это может доставить мне удовольствие.
– Вот это да! – радостно кричит он. – Это вы, господин комиссар? Что я могу для вас сделать?
Прежде чем вы узнаете о нашей беседе, должен вам сказать, что Бравар работает на радио звукоинженером.
– Старичок, – говорю я ему, – мне в кратчайший срок нужно ни больше ни меньше как звукозаписывающее оборудование. Я бы хотел, чтобы эта штука была все-таки поменьше паровоза, потому что собираюсь установить ее в моей комнате. Есть у тебя такая?
Он отвечает, что, конечно, есть. Он даст мне один из аппаратов, с какими ходят брать интервью дома, и притащит его сам.
Я даю ему адрес гостиницы, потом вызываю парнишку из обслуги этого притона и конфиденциально спрашиваю, не может ли он раздобыть мне бутылочку чего-нибудь приличного.
Он со скорбным видом качает головой и уходит.
Возвращается он с литрушечкой. Должно быть, парень из прихожан синагоги, потому что в коммерции разбирается отлично. Я плачу за бутылку аперитива цену гоночного велосипеда и сразу начинаю с ней беседовать. Мы так хорошо ладим, что к приходу Бравара в ней остается всего половина.
Он тащит такой же здоровый чемодан, как мой, только в нем лежит груз совсем другого рода. Он малый сообразительный. Чемодан заталкивает прямо под кровать, а микрофон прячет в вазу с цветами. Провод искусно камуфлирует.
Бравар мне объясняет, как включать аппарат. Это просто, как делать круги на воде. Я даю ему добить бутылку и говорю, что забрать аппарат он может вечером.
Мы прощаемся, и я иду в ближайший ресторан. Что бы ни случилось, а полдень – время обеденное, и его надо уважать, как своего дедушку.
Глава 18
Придет она или нет?
Этот вопрос извивается в моих мозгах, как разрезанный пополам червяк.
Несмотря на свою садистскую натуру – а может быть, именно благодаря ей, – малышка Грета меня очаровывает. Это первоклассная сирена, с которой я никогда не устану вести большую игру.
Я дохожу по улице Четвертого сентября до Оперы и возвращаюсь к Пам-Пам. У меня начинает кружиться голова: моя киска уже там. А как она прикинулась! Чтобы не смущать меня, явилась не в военной форме, а в ослепительном меховом манто. Если это не норка, то, значит, собака!
Я целую ей ручку в наилучшем аристократическом стиле и сажусь рядом.
– Как мило, что вы все-таки пришли, Грета.
– А вы не верили моему слову? – спрашивает она.
– С красивой женщиной никогда нельзя быть до конца уверенным...
Комплимент немудреный, но все равно заставляет ее щеки порозоветь. С девчонками нет необходимости быть оригинальным. На возвышенные фразы им начхать, а вот от тупых мадригалов они так и млеют.
Раз это ей нравится, я продолжаю и выкладываю целый набор глупостей. Будь у нее хоть два грамма здравого смысла, она пожала бы плечами и побежала купить пластырь, чтобы заклеить мне рот. Но она наслаждается моим трепом, как будто это черносмородинный ликер.
– Вам не кажется, что стоит собачий холод?..
– Надо же! – иронично отзывается она. – Вы интересуетесь метеорологией?
Я принимаю вид подростка, впервые в жизни севшего на колени к бабе.
– Это чтобы сделать более уместным одно маленькое предложение, – объясняю я с самым жалким видом, на который способен.
– Какое?
– Я хотел вам показать мою коллекцию японских эстампов...
Она смеется и крутит задом так, что если бы в него сунуть деревянную ложку, то можно было бы сбивать майонез.