Не наша сказка
Шрифт:
— Мейсон! — вскакиваю на ноги, вновь сбивая только что собранные мелочи, и буквально завываю и снова падаю на колени, чтобы заново всё собрать. Не знаю плакать мне уже или смеяться.
— Вот, а мама твоя, солнышко, не очень-то и против этих подкатов, а даже очень за, — она довольно улыбается, а я прожигаю ее взглядом. Малышка недоуменно смотрит то на меня, то на Джоанну.
Молчу, сдерживаю свою злость, ведь, во-первых, в комнате ребенок, а ничего приличного сейчас сказать не могу, а, во-вторых, она права. Пит мне очень симпатичен, и проявляемые им знаки внимания говорят о взаимности наших чувств.
— Мамочка, давай эти
***
— Прекрасно выглядишь, — ошарашенно произносит Пит, когда я открываю дверь.
Полдня я переживала из-за того, что Пит увидит то место, где я живу и будет неприятно удивлен. Тут, конечно, не дворец, ремонт этому месту не повредит, комнаты всего две, одна из которых принадлежит Джоанне, на кухне кое-как могу уместиться с Прим, с горячей водой и отоплением иногда возникают проблемы, так что мне не хотелось, чтобы хоть кто-нибудь увидел, как я живу.
— Спасибо, — я поправляю локон, мешающий посмотреть на Пита.
Джоанна сотворила с моими волосами что-то волшебное, это было не менее прекрасно, чем мой макияж, над которым старалась она же, и хотя для этого мне пришлось признать, что она права по поводу меня и Пита, я ни капли не пожалела.
Пит стоит в костюме, словно мы собираемся не в детский парк, а в ресторан, а в руках у него роскошный букет из разных цветов, каждый из которых превосходен.
— С днем рождения, — он улыбается, и я улыбаюсь в ответ, принимая цветы. Он неловко меня обнимает, но когда замечает Примроуз, которая все это время прячется за дверью, отступает на шаг и начинает смеяться. — Твоя сестра? — он указывает на дверь, где, когда я поворачиваюсь, уже не видно бельчонка.
— Малыш, иди сюда, пора идти, — проговариваю я, мне немного не по себе.
Не очень хочу врать Питу с начала нашего знакомства, но, думаю, когда он узнает, что Прим вовсе не сестра, а дочь, сбежит в ту же секунду. «А зачем тебе такой нужен?» шепчет подсознание, но я посылаю его куда подальше, хотя бы на сегодня.
Прим подбегает и врезается в мою ногу, хватается за нее, и прячет свое лицо в моей юбке. Пит снова смеется, а я улыбаюсь.
— Эй, Прим, ну что это такое? Как я тебя учила? — пытаюсь сделать свой голос возмущенным. Пит, судя по всему, еле сдерживается, чтобы не засмеяться в голос.
— Здравствуйте, — она хоть и не меняет положения, но здоровается, и меня это устраивает.
— Идем? — спрашиваю я у заметно повеселевшего Пита.
— Конечно, — от двигается с места. — У тебя очаровательная сестра.
***
— Надеюсь у тебя никогда не было такого дня рождения? — интересуется Пит, пока я показываю Примроуз, как делать венки из одуванчиков: маленькие солнышки окружали нас со всех сторон.
— Никогда в жизни, — улыбаюсь я. — Спасибо.
Мы сидим на траве в парке аттракционов. В этой его части почти нет людей, так что мы удобно расположили большой плед, который специально взял с собой Пит, под ветвистым дубом, образующим тень. Это и был сюрприз Пита. Сначала он покатал Примроуз на всех аттракционах, на которых ей хотелось, а после мы пришли сюда, где устроили пикник со всеми составляющими: соком, бутербродами, всевозможными фруктами, вкуснейшим печеньем и многим другим.
Прим, поняв как делается веночек, забирает у меня из рук все цветы, и кладет их рядом с собой. Занятая своим делом, она не слышит наш с Питом разговор. Пока мы разговариваем, я отрываю для Примроуз сладкую вату и помогаю есть, чтобы она не брала еду в грязные руки.
— Можно задать вопрос? — спрашивает он, когда прошлая тема разговора исчерпывает себя.
— Конечно, — пытаюсь сделать вид, что меня это не волнует, но внутри все напрягается.
— Почему Прим воспитываешь ты, а не ваши родители? — я выдыхаю, наверное, слишком громко.
«Прости, Пит» — в который раз про себя произношу я. Ненавижу обманывать людей. Особенно тех, которые делают для меня что-то хорошее и заставляют радоваться почти каждый день. «А может все-таки рассказать?..» — слышится откуда-то из моего сознания, но я отбрасываю эту мысль сразу же. Нельзя. Сейчас все слишком хорошо, чтобы портить момент.
— Моих родителей для меня больше не существует, — это единственное, что я могу сейчас сказать, не соврав. Они почти отказались от меня, узнав о Примроуз. Я не разговаривала с ними больше четырех лет. И не собираюсь. — Прости, давай не будем об этом, — я боюсь, что, если еще немного поддерживать эту тему, правда откроется, или же я просто расплачусь.
— Прости, больше не буду об этом, — между нами возникает неловкое молчание, и неизвестно сколько оно бы продлилось, если бы не Прим.
— Мамочка! Теперь ты королева солнышка! — она устраивает на моей голове венок из одуванчиков, выглядящей немного криво, но все же очень мило, ведь он был сплетен нежными ручками моей дочки.
— Спасибо, — я обнимаю ее, вижу улыбку Пита, и тоже улыбаюсь, пока Пит не произносит кое-что, что меня пугает.
— Сестра? — он все-так же улыбается, но в его глазах я вижу кое-что, чего не видела раньше: капельку злости. Я уже хочу начать извиняться или оправдываться, сказать уже хоть что-то, но Пит опережает меня. — Мы обсудим это потом. Не сегодня. Да? — я способна лишь кивнуть.
***
День прощался с людьми ярко-оранжевым закатом, заворожившим мое внимание. Я и не знала, с колеса обозрения наш город выглядит таким красивым. Особенно во время заката.
— Спасибо, Пит, это был лучший день в моей жизни. Спасибо, — в моих словах ни капли лжи. «А я все испортила», — добавляю про себя, но не говорю вслух, чтобы не испортить момент.
Он, вместо слов, берет меня за руку и улыбается. На этот раз без злости в глазах. От его прикосновения по телу разливается приятное тепло, и я прикрываю глаза, наслаждаясь новым, непривычным чувством. Я не хочу, чтобы этот день заканчивался. Я не хочу, чтобы заканчивался этот момент, когда наши пальцы переплетены.
Примроуз сидит у него на коленях, теперь совсем не боится его, а даже напротив, кажется, Пит понравился ей. Я могу судить об этом по такому же венку, как и у меня, на светлых волосах Мелларка.
Это ощущение спокойствия очень непривычно, но определенно нравится мне. Я бы вечность просидела в пиджаке Пита, рядом с ним и дочкой, любуясь на вид за стеклом, но кабина приближается к земле. А на улице начинает темнеть, так что, к сожалению, пора домой.
***
— Пит, на счет сестры, то есть дочки, — я не могу перестать думать об этом. Надо извиниться. Что-то сказать. Мы уже стоим возле моего дома, а девочка мирно сопит у него на руках: уснула в машине по дороге домой.