Не обольщайся!
Шрифт:
В голове еще отголоском колокольчика билась тревожащая душу мысль: «а вдруг это все обман», а сердце… Упрямое сердце уже верило. Ему хотелось сказочной любви, пылкой страсти, щемящей нежности, трогательной заботы, чувственной ласки и маленького, совсем маленького, кусочка счастья. А завтра… Да, будет ли оно это завтра с такими поворотами судьбы?
И я нырнула, как и тогда в той комнате, как в омут головой в захватывающие поцелуи, в жалящие прикосновения пальцев, в сводящие с ума поглаживания…
Обвила его шею руками. Потерлась щекой о темную колючую щетину.
— Что ты творишь со мной, лучик? — ворвался в мое ухо тихий хриплый шепот, и затаившиеся в его отсутствие мурашки, словно только и ждали его, рванули по коже, разнося возбуждение. — Я ведь ни о чем думать не могу! Нас атакуют твари, а передо мной ты и мысль, что если я ошибусь, то ты останешься одна… Беззащитная, маленькая, хрупкая.
И словно наказывая, а может, демонстрируя, какая я слабая, он поцеловал меня грубо, властно сметая мои губы, выбивая из моих представлений уже привычную для меня нежность и мягкость.
— Ты уверена, крошка? — отвлек меня новый вопрос от позорного растекания лужицей.
Я что-то неразборчиво пробормотала, так как сил вымолвить даже короткое «да» не было. Потянулась рукой к его штанам, но он перехватил их и упрямо развел мои руки в разные стороны, не позволяя прикоснуться.
Почувствовала, как ветер опалил обнаженную кожу груди и испугалась:
— Я… мы…
— Под куполом, никто не помешает, — пробормотал мне мужчина, вбирая в рот чувствительный сосок. И я снова все забыла, вцепляясь со стоном в его плечи, выгибаясь на встречу жадным губам.
В какой-то момент осознала, что я абсолютно голая, упираюсь спиной в дерево, а Себастиан стоит передо мной на коленях, закинув мою ногу себе на плечо. Щеки опалило смущением, попробовала отстраниться, но язык ужалил первым прикосновением, и я с трудом удержалась на ногах, вцепившись ногтями в широкие плечи. Помутневшими глазами видела, как в его потемневших до цвета мокрой листвы глазах рождаются искорки наслаждения. А потом его язык коснулся меня еще и еще… Это стало последней каплей моего терпения, и я забилась в его руках, задрожала всем телом, всхлипнула и улетела в небо с его именем на устах.
Меня подхватили под попу, всё также прислонив к дереву, вдавили в него телом:
— Пожалуйста, — шепнула я, и руки снова потянулись к его штанам.
Тихий грудной смех:
— Совсем нетерпеливый, лучик…
Резкое движение бедрами и все сменилось ощущением наполненности. Как хорошо. Именно так и должно быть. То быстро, то медленно, то глубоко, то дразняще…
Я тонула в ощущениях, и казалось уже никогда не выплыву, а потом что-то произошло и нас обоих вынесло в совершенно невообразимую феерию чувств. Заметались потоки силы, опутывая нас словно в кокон, унося последние искорки моего способного соображать сознания.
Заморгала, часто-часто пытаясь вернуть зрение. Удерживаясь за обнаженные плечи мужчины. С удивлением ощутила мягкость под спиной, а когда опустилась на не желающие самостоятельно стоять ноги и увидела, тыльную сторону поддерживающих меня ладоней поняла причину мягкости. Громко всхлипнула, и Себастиан тут же взвился:
— Где болит, лучик? — покачала головой и разрыдалась от такой заботы, не в силах сдержать слез.
Мужчина перехватил меня, уселся, устраивая на своих коленях, нежно качая и бережно ощупывая:
— Тебе больно? — повторил хрипло, надломленно.
И я снова замотала головой:
— Нет, мне просто очень хорошо.
Он коснулся губами моей макушки и так и застыл, озадаченно над чем-то раздумывая.
— Ты чувствуешь? — спросила я, ощущая, как от него меня бьет импульсами силы, а моя рвется наружу к нему.
Себастиан кивнул, поглаживая мне спину, плечи. Накинул на меня свою рубашку, укутал в нее.
— Ты такая красивая, не хочу, чтобы кто-то смотрел, — пояснил он мне, и я встревоженно вздрогнула. — Купол на месте, лучик, — уточнил он, правильно поняв мою суетливость. — Просто мне так спокойней.
— Не хочу, чтобы это заканчивалась, — потерлась щекой о его плечо.
— Сам не хочу, — признался он.
— И быть с кем-то кроме тебя не хочу, — созналась я, чувствуя, что пришло время откровений.
— Тебе совсем не нравятся Рейн и Брен?
— Не знаю. Я пока не уверена.
— А в этом, как его… в Джее уверена? — задал провокационный вопрос Себастиан.
Я отклонилась и уставилась в зеленые глаза. Уже не такие темные как еще несколько минут назад, но все еще сверкающие отголосками страсти, того чуда, что мы разделили на двоих.
— Не знаю, родной. Он был моей мечтой, наваждением так долго…
— Как ты сказала? — перебил меня мужчина.
— Что? — не поняла я. — Он был моей мечтой, наваждением…
— Не это. До этого, — властно попросил Себастиан, требовательно заглядывая в глаза.
И я удивленно захлопала ресницами, глядя на взрослого мужчину, у которого сейчас было такое выражение, как бывает у детей, которым обещали новую игрушку и не подарили.
— Родной? — переспросила, догадавшись, чего он хочет. — Тебе не понравилось?
— Глупенькая, очень понравилось. Я люблю тебя, лучик, — и меня снова сгребли в объятия и увлекли в поцелуи со всеми вытекающими из них последствиями.
Глава 23. Опасения
Себастиан Диеро, Бренден Макландер
Тонкие черты девичьего лица скрывались за прядями растрепанных рыжих волос. Протянув руку Себастиан, бережно откинул их с нежного личика Мириэль. Она смешно сморщила нос и скривилась, вызывая невольную блаженную улыбку. Отголоски страсти еще бурлили в крови, а вымотанная и усталая девочка рождала желания прилечь рядом и забыть обо всем. Но он не мог. Подхватив малышку, встал и понес ее в выделенную ей спальню. Нет, не ей. Им. Потому что с сегодняшнего дня он будет с ней постоянно.