Не обольщайся!
Шрифт:
— Я согласен, — поддержал его Бренден.
— Джей?
— Тут нечего спрашивать речь о моей жене и ребенке, если для их благополучия нужно будет восемь мужчин, я смирюсь со всеми.
— Не знал, что ты так ее любишь.
— Не люблю, — признался Джей. — Но зла не желаю.
Долгих несколько секунд Себастиан смотрел прямо в синие омуты глаз, легко улыбаясь.
«Ты просто ее еще пока не знаешь».
«Не знаю».
«Ты уже неравнодушен к ней. И не говори, про брачные узы и ребенка. Год, всего год и узы были бы разорваны», — вели их глаза безмолвный диалог, пока Джей не отвел глаза.
— Рейн?
— Мог и не спрашивать. Теперь мне уже деваться некуда.
— И что будем делать? Я так понимаю, ритуал нужно проводить в Источнике, а Старейшие вряд ли встретят нас с распростертыми объятиями, — прервал Рейндала Брен, вглядываясь в раскрытый сверток с описанием ритуала.
Глава 30. Cестра
Мириэль Хериан
Проснулась я в одиночестве. Лучик местного солнца скользил, играя по моей кровати, щекотал теплом лицо. Открыв глаза, засмотрелась на колышущую легким ветерком листву и солнечное небо за окном.
Несколько минут лежала, прислушиваясь к стоящей вокруг меня тишине, а потом дверь скрипнула, и незнакомые шаги разорвали эту густую тишину. Женские, сопровождаемые шорохом длинных юбок. Прикрыла глаза, пытаясь не выдать своего пробуждения и за опушенными ресницами разглядеть вошедшую.
Незнакомка приблизилась к кровати, поставила на тумбу рядом с ней поднос. Узнав тонкий шрам на кисти, распознала Лису. Потянулась, делая вид, что меня разбудил негромкий шум.
— Выспалась? — спросила она, увидев мой внимательный взгляд. — Как хорошо, что этот берг, наконец, тебя покинул. И как ты только его терпишь? Он же такой грубый, злой, жестокий.
— Кого? — не поняв вопроса, переспросила я.
— Да этого шуйского акрима, что сепом сторожил тебя последние дни, — расставляя возле меня посуду, ругалась Лиса. Покачала головой, поняв, что совершенно ничего не понимаю. — Да, я про твоего Себастиана. Брата нашего вождя. Не знала, что его называют Кровавым, Злобным Бергом и Грозой Изр. Бьет, да? — поинтересовалась жалостливо, заглядывая в мои глаза.
— Почему? — только и смогла выдавить я из себя, пребывая в шоке от ее слов.
— Ну, так он жуткий монстр. Никто с ним не может сладить. Даже Старейшие. Знала бы ты, сколько девиц он замучил и убил, — бормотала Лиса, протягивая мне тарелку. — Мужики такое рассказывают.
— Я сама, — почему-то принимать помощь от родного человека не хотелось.
— Ну, сама, так сама, — поправила мне подушку Лиса и устроилась в кресле.
— А где они…? — задала я неловкий вопрос, так и не сумев подобрать нужное слово. Мужья? Так они сами сказали, что не мужья.
— Твои эйры? Да, ушли куда-то еще на рассвете. И как тебя угораздило связаться с этими прожжёнными типами. Уж лучше быть изрой, чем с ними.
Что-то глубоко в душе встрепенулось, замерло настороженно, напоминая шепотки там, на площади в день Выбора. Тогда тоже, кто-то шептал похожее.
Аппетит моментально пропал и только ощущение слабости, и понимание, что сил скоро не останется совсем, заставило меня шевелить ложкой и челюстями. Разве могу я так ошибаться? Себастиан, внимательный, ласковый, самый добрый из всех знакомых мне мужчин, разве может он оказаться монстром? К горлу подкатил комок, и я судорожно сглотнула суп. Закашлялась, на глаза набежали слезы.
Лиса присела рядом со мной и забрала из моих затрясшихся рук ложку и тарелку, услужливо постучала по спине:
— Ну, что же ты так неаккуратно, Мири. Ну, вот все уже прошло, — бережно уложила она меня на постель, едва минул приступ кашля, и я смогла сделать глубокий вдох.
Я лишь бессильно кивнула, чувствуя себя марионеткой, что дергают за ниточки все кому не лень.
— Расскажи мне о своей жизни, Лиса, — попросила я, как в детстве положив голову ей на колени.
Странно, раньше я любила, когда она перебирала мои волосы, играя прядями, а сейчас мне хотелось прекратить это. Раньше я вслушивалась в ее голос, и он дарил мне тепло и надежду, а сейчас каждое ее слово падало между нами как камень в воду. Сможем ли мы когда-то снова стать близки? Этот вопрос тревожным набатом стучал в голове, пока Лиса рассказывала о том, как очутилась в этом мире. Как прошел ее первый выбор, и она попала в клан юргов, а уже на следующий год оказалась у керсов и обрела покой и счастье.
— А дети есть? — полюбопытствовала я, искренне радуясь за сестру.
— Конечно, двое мальчишек от Юргена и Зигрида. Вот только Клайрен остался без сына — я больше не могу рожать, — огорченно призналась Лиса. — Тут что-то странное происходит с девушками — один-два ребенка, три в очень редких случаях, а потом девушки теряют способность рожать. А изры так вообще не рожают. В первые же дни пребывания утрачивают способность. Раньше грешили на поисковиков, что забирали иномирянок — мол, портят чистоту, но потом Старейшие объяснили, что дело не в этом, а в каком-то испытании.
— А Тея? — вспомнив рассказ Брендена о братьях, уточнила я. Думать об израх и испытании не хотелось, где-то в глубине затаился подсознательный страх, что я это самое испытание не прошла и могу разделить их незавидную участь.
— Мать Брендена? О, Артея исключение, у нее много сыновей, и способность рожать она утратила только после смерти Курта и Тайрена, вместе с наследником Годвина. А тот все равно с ней остался и от выбора отказался, не то, что Клайрен.
— Клайрен?
— Мой третий эйр. Он в этом году участвовал в выборе, но девушек было мало и ему не удалось привести эйри.
— А ты? Чтобы ты делала, если бы он привел эйри в твой дом?
— Глупая, какая же ты еще глупая и наивная, Мири. У эйри нет дома. Я живу по очереди у Юргена, Зига и Клая.
— Я думала вы живете все вместе, — растерялась от этого признания я. — Это что я тоже буду жить по очереди у каждого из эйров?
— Ну да. Обязательно. Вот родишь ребенка Брендену, и отправишься жить у своего монстра, потом у третьего, а потом новый выбор.
— Брен говорил, что женщины керсов в повторном выборе не участвуют, — не веря словам Лисы, пробормотала я, вспоминая о том, что Себастиан говорил о покупке общего дома, но потом был мой выброс и мы оказались здесь.