Не оставляй меня одного
Шрифт:
— Ну да, за коровой, — согласился Смит.
— Кажется, кроме коровы, что-то еще нужно было…
— Вроде бы удобрения… для витрины сэра Уотлиба…
— Вот именно! — воскликнул Пэн. — Золотая голова у вас, эсквайр! — И он полез в карман за бумажником. Но бумажника не было. — Ай-яй-яй… — сказал Трикитак, вспомнив, где оставил деньги.
— Где же ваш бумажник, сэр? — спросил Смит.
— Тц… тц… тц… — покачал головой Пэн. — ДАЛ Я МАХУ…
— Мы столько лет раскланиваемся с вами, — с обидой сказал Смит, — а вы отдали деньги не мне, а какому-то господину
Пэн объяснил Смиту, что ему не стоит обижаться. Они пошли и купили два мешка удобрений и три застекленные витрины.
— Там разберемся, для кого… — сказал Трикитак. Правда, деньги на все это пришлось занять у Смита. Просто оторвать чуть ли не с руками. Эсквайр держался за карман и стонал:
— Моя корова!
— Ничего не сделается с вашей коровой! — кричал Пэн. Он нес на плече витрины, а два мешка удобрений пришлось взвалить на Смита. — Ну, что еще? — спросил Пэн. — Кажется, поливочный шланг… для Джонни?
— Да, поливать бабушку…
— И трещотку для миссис Буль…
— И пиявки для дяди Тома…
— И спицы для сэра Уотлиба Чарли, чтобы он прикалывал ими к картонке стрекоз…
По мере того, как Пэн вспоминал обо всех поручениях, денег на корову становилось все меньше и меньше. И наконец Смит достал из кармана последние два фунта.
— Все, — мрачно сказал он. — Все, что осталось от моей коровы.
— Но зато мы купили дюжину новорожденных черепашек, — ободрил его Пэн. — Кто их заказывал? Кажется, бабушка Джонни?
Багровое солнце медленно опускалось за башни и шпили Честерфилда. Друзья сели в тот же темно-зеленый пригородный поезд.
— Моя корова, — вздыхал Смит, сгибаясь под тяжестью мешков с удобрениями, стирального корыта и поливочного шланга. — Моя мечта… Ах, я НЕ НАХОЖУ СЕБЕ МЕСТА!
— Да что вы, эсквайр, — удивился Пэн, запихивая в карман вылезшую черепашку, — мест сколько угодно, мы одни в вагоне, садитесь, пожалуйста, к окну.
Эсквайр сидел у окна и грустно смотрел, как мимо проносятся зеленые лужайки с белыми цветами, домики под черепичной крышей, прозрачные ручейки… И вдруг он подскочил и крикнул:
— Смотрите, сэр! Вон девочка пасет корову, мою корову со звездой во лбу! Мне кажется, ее можно выторговать за два фунта!
Эсквайр подбежал к стоп-крану и рванул его на себя. Что тут стряслось! Поезд подпрыгнул, дернулся, заскрежетал, засвистел и остановился. Пэн очнулся на полу и увидел посреди вагона большущий холм из удобрений. Вершину холма венчало стиральное корыто, в корыте лежал эсквайр. Он, кажется, дремал.
— Сми-и-ит! — тоненьким голоском позвал Пэн. — Вы живы, дружище?
Эсквайр чихнул и сел. В этот момент в вагон вбежал машинист поезда. Он был весь перепачкан углем, усы его торчали в стороны, глаза метали молнии.
— Безобразие! — закричал он. — Хулиганство, бандитизм! Кто из вас рванул стоп-кран, джентльмены?
— Дело в том, сэр, —
— Два фунта?! — вскричал машинист, топорща усы. — Два фунта штрафа с вас, сэр!
Смит очень опечалился. Он сидел на вершине холма, точно пророк, и не хотел спускаться. Но штраф уплатить все же пришлось, и друзья приехали домой с пустыми карманами.
На перроне их встречали все — миссис Буль, и Джонни с бабушкой, дядюшка Том и тетя Бэсс, сэр Уотлиб и тетя Тротти.
Когда Трикитак со Смитом вылезли из вагона, лица у встречающих посерьезнели, и все молча смотрели на странную процессию.
Впереди шел эсквайр, за ним — Пэн. Они неcли корыто, доверху нагруженное удобрениями. Сверху на корыте лежало два фунта сала для Боба и Самюэля. Вокруг шеи Смита был обмотан поливочный шланг. С верхней пуговицы его сюртука свешивалась трещотка и не переставая трещала.
Задумчивым взглядом эсквайр смотрел куда-то вдаль.
За ним, держа под мышкой таз для варенья, с торчащей в канотье полуметровой спицей, плелся Пэн. Он тащил на плече витрины без стекол и весь был засижен новорожденными черепашками, а в башмаках его при каждом шаге взрывались пистоны для игрушечной пушки. Оба приятеля были густо перемазаны бриолином.
Поздним вечером, напившись крепкого цейлонского чаю, Трикитак с эсквайром грустили у камина.
— Я назвал бы ее Мисс Боджи… — медленно, печально произнес Смит. — Я кормил бы ее чудесным клевером и наблюдал бы за ней в подзорную трубу…
И тут постучали. Пэн открыл дверь и увидел на пороге тетушку Бэсс. Возле нее стояла маленькая бурая телка с белой звездой во лбу. Телка смотрела на всех большими доброжелательными глазами.
— Мисс Боджи! — подскочил в кресле эсквайр. — Она сама пришла ко мне!
— Да, мистер Смит, — сказала добрая тетушка Бэсс. — Мы с Томом решили подарить вам эту двухнедельную телку. Ведь вы с мистером Трикитаком так старались угодить всем нам! — И, расцеловав обоих друзей, тетушка Бэсс скрылась в темноте.
Эсквайр был просто ВНЕ СЕБЯ от радости. Он гладил Мисс Боджи и ласково с ней разговаривал.
— Пожалуй, я пойду, сэр, — сказал он Пэну. — Вы понимаете, ее необходимо кормить вовремя и отборным клевером…
Оставшись один, Пэн вздохнул, посмотрел в окно на яркие звезды, которые он так любил, и сказал своей таксе тихо:
— Вот какая история, Бабилонья, голубчик… Ведь я так и не купил себе садовой лейки. Но мне, конечно, совсем, совсем не поэтому грустно…
Бабилонья прыгнул на колени к хозяину, уселся поудобнее и затих.