Не отдавай меня
Шрифт:
Внутри меня центрифуга. Ебашит вкруг до тошноты и черных мушек перед глазами.
– Ян!
– окликают меня.
Кажется, Костя, но похер.
Убрать ее. Нахуй. Уничтожить. Выжечь как раковую опухоль, которая сожрала уже половину меня.
Хватит этих соплей.
Не чувствуя собственных ног скатываюсь по летнице в цокольный этаж и как пьяный врезаюсь лбом в дверной косяк. Ловлю приличный сотряс и тут же, развернувшись, рву когти обратно.
На верхней ступеньке влетаю в Адама. Тот, схватив за грудки,
– Ян... Что происходит, брат?
– Отъебись...
Откидываю его руки, но он хватает за шиворот и как следует встряхивает. Оплеухой в глаза смотреть вынуждает.
– Что случилось?.. Ты весь белый...
Плывет все перед глазами, лицо брата принимает карикатурные очертания. Еле сдерживаю приступ тошноты . Закрываю глаза.
– Лена...
– Что?!
– Парням отдал.
– Чего?!
– выдыхает ошарашенно.
– Какого хрена...
Чувствую, как тесак меж ребер проходится. Кашляя, кровью захлебываться начинаю.
Сука...
Отталкиваю его одной рукой и бросаюсь вверх, но тот вцепляется в воротник куртки, швыряет вниз и, догнав, тащит в кабинет.
– Еблан...
Лечу, как кусок дерьма. Падаю на стол, отчего тот съезжает вбок.
– Адам...
– Не высовывайся.
– Брат... быстрее... она испугается...
– Я сказал, я все решу.
Хлопок дверью, и режущая слух тишина. Затыкаю уши, но мерзкий звон вскрывает черепную коробку.
Ору в голос.
Взрываюсь, круша все, что попадается под руку. Гашу пожар вискарем. Режусь стеклом от битой бутылки и, выдыхаясь, впадаю в анабиоз.
Адам решит. Пусть. Выдерет ее из меня с корнями.
Пускай увозит. Не хочу больше...
Поднимаюсь с пола, пошатываясь дохожу до шкафа и вынимаю еще одну бутылку. Откупорив, глотаю обезбол из горла. Жжет внутри, будто открытые раны им поливаю. Легче не становится, но я заливаюсь им по горлышко.
Смотрю в одну точку - на висящий под потолком светильник, силой мысли пытаясь его раскачать.
Наконец, спустя вечность, дверь открывается, и в кабинет заходит Адам. Останавливается около меня и, выдернув бутылку из рук, делает несколько глотков и вытирает губы тыльной стороной ладони.
– Как она?
– Потрепали чуток...
– проговаривает лениво.
– Немного анус порвали, но... подлатаем. Нормально.
Рывок, и мы оба в мясорубке оказываемся. Сминает в мясо. В моих глазах кровь, в моих легких кровь. Я стихия, несущая смерть.
Одним ударом сношу ебальник брата. В меня летят кровяные сгустки и брызги спиртного.
Вместе с хрустом собственного носа ловлю ответку. Захлебываюсь кровью, но заезжаю в грудак и валю его на пол.
С координацией в моменте проблемы, поэтому половина ударов мимо. От него же получаю сполна. Добивает ребром ладони по шее и, свалив, давит сверху.
Не вижу его - кровь глаза
Перестаю сопротивляться - сдохнуть мечтаю.
– Что такое, братик?..
– хрипит, капая на меня вязкой, окрашенной в алый слюной.
– Ты ж сам хотел...
– Убью-у-у... сука...
– реву зверем, смыкая пальцы на его шее.
Тот на меня сверху давит, скалится окровавленным ртом.
– Уймись!.. Ян! Тихо!..
– хрипит с натуги.
– Не тронули... Цела она.
Блядь...
Слова его божественным светом на мое разодранное в клочья сознание проливается. Мгновенно осознаю их, понимаю, что не лжет.
Резко выдыхаю и прижимаю ладони к разбитому лицу.
– Но ты ее никогда не увидишь больше, ясно!
– Да...
– Хватит, брат, все... Поиграл в любовь и будет...
– Увез?
– Костя увез в город.
– Спрячь ее.
– прошу сиплым голосом.
– Адам, спрячь так, чтобы никто никогда не нашел.
– Я понял.
– И я тоже...
– Понял, брат.
Поднимается с меня и, растерев кровь по лицу, подает руку. Меня шатает, сильно тошнит. Мешком валюсь на диван.
– Пусть живет... обеспечь всем... все, что захочет...
– Сделаю.
– И... Адам...
– моргаю, пытаясь разглядеть его за плотной пеленой.
– Никогда... ни при каких обстоятельствах не говори мне ее адреса.
– Не скажу.
– Не говори...
Закрываю глаза, и меня тут же утягивает в глубокий омут. Боль, физическая и моральная, отступает. Вижу ее волосы на ветру и мокрое от слез лицо.
Нормально все. Теперь не будет плакать.
Отключаюсь надолго. В полдень следующего дня только в себя прихожу, когда Иван морду мою обработать пытается.
Морщусь, потому что, сука, больно. Нос распух и не дышит, глаза не открываются, на коже корка засохшей крови. Тошнит и жутко раскалывается голова.
– Нос поломан, Ян Викторович... на рентген бы...
– Нахуй.
– Давайте я вам капельницу поставлю.
Отворачиваюсь к спинке дивана и позволяю ему делать со мной, все, что посчитает нужным. Мужик не дурак, лишних вопросов не задает, действует профессионально и быстро.
– Адам здесь?
– Нет. Утром еще уехал.
Вместе с лекарством в меня по капле воспоминания о вчерашнем просачиваются.
Слова ее. Страх в глазах. Слезы за Никиту.
Дергаю рукой машинально, чувствую укол иглы. Иван тут же поправляет.
А мне все хуже. Ребра гарпунами вскрывает и за них же на сук подвешивает.
«Не отдавай меня...»
Отдал.
Отодрал ее от себя с мясом. Теперь уж точно навсегда.
– Тошнит?..
– тревожится Иван, склоняясь надо мной.
Дышу часто, сбито. Отрицательно мотаю головой.
– Уйди.
– Что?..
– Оставь меня...
– Но капельница...