Не отпущу

Тур Злата

– Встань у кресла и упрись в сиденье руками, – следует новый жесткий приказ. Пошатываясь от перенапряжения и боли, она с трудом занимает нужное положение. Дрожащими руками находит точку опоры. Еще немного.

На истерзанные ягодицы новой пыткой ложатся потные ладони, вызывая невольный вскрик. Однако эта боль сразу же меркнет, как только разгоряченная мужская плоть резко врывается в почти сухое лоно. Теперь фокус страдания локализуется там, пока не выделится, как попытка защититься, хоть какая-то смазка.

Несколько грубых, рвущих толчков, и он отстранился. Послышался шелест разрываемого пакетика. Презерватив? Зачем? Они не предохранялись. Попыталась

посмотреть, но даже пошевелиться нельзя, чтоб не вызвать новую волну гнева.

И вдруг с ужасом поняла, что сейчас произойдет. Рефлекторно хотела отшатнуться, но сильная рука схватила за волосы, не давая дернуться.

– Сергей, не надо!!! Пожалуйста! Не надо! – отчаянный крик вырвался из-под контроля запретов.

Девушка в страхе сжалась, но это не помогло. Руки мужа, еще раз стиснув ягодицы, растянули их в стороны. Еще миг, и ей показалось, что все внутренности пронзили чем-то раскаленным, обжигающим и раздирающим – он вошел на всю длину. Снова закричала, слезы брызнули из глаз. Два хлестких удара по пылающим ягодицам, и она от страха и боли едва не потеряла сознание.

– А чего ты хотела? Зачем я буду тратить свое семя в тебя, раз ты пустая? – хрипло дыша и продолжая остервенело вколачиваться в подмятое под себя беззащитное тело, словно выплюнул мужчина.

Будто не замечая того, что спина девушки сотрясается от рыданий, он только наращивал темп. Свободной рукой захватил ее грудь и смял, как бесчувственный кусок теста. Наконец, победный рык удовлетворенного животного. Барская щедрость – благодушное похлопывание по спине.

– Ты прощена. Я надеюсь, этого больше повторится, – не заметив, что пропустил частицу «не», сделал он оговорку по Фрейду.

Силы покинули ее. Она безвольным кулем стекла по креслу на пол и, пождав под себя коленки, заскулила тихонько, боясь снова вызвать его гнев. Хотя, насладившись своим торжеством животной страсти, он обычно сразу же засыпал сном младенца.

До этого омерзительного акта она пыталась, как страус, зарывать голову в песок, искать оправдания мужу. Он ее убедил, что она и только она виновата в том, что с ней так поступают. Она бесплодна. Для мужчины это сродни позору – не иметь наследников, продолжателей рода. И мало кому это понравится. А он не бросает ее. Да, бывает жесток, и тогда она несколько дней не может, не морщась от боли, свободно садиться. Но это справедливое наказание. Он же не бьет ее в буквальном смысле. Просто наказывает за глупость. Да и, действительно, она бывает нерасторопна. Неужели нельзя изучить все его требования и неукоснительно выполнять их? Он устает на работе. Быть в аппарате губернатора – это большая ответственность. К тому же, он имеет какой-то бизнес неофициально, о чем можно только догадываться по обрывкам телефонных разговоров, которые долетали до нее. И потом… Наутро извиняется за то, что сделал больно. Дарит подарки. Становится обычным человеком, пока она снова не провинится.

3 года назад

Лента времени, управляемая памятью, отмоталась еще на два года назад…

Она, доверчивая и открытая всему миру, студентка факультета романо-германской филологии дарит цветы спонсору их команды КВН, Угличскому Сергею Ивановичу. Милая улыбка и сквозившие в каждом движении неискушенность и неиспорченность решили ее судьбу.

Влада не была избалована. После развода родителей и раздела квартиры они с мамой ютились в комнатушке в коммуналке размером с голубятню. Жили всегда бедно, денег хватало только на самое необходимое. Естественно, ни о каких брендовых вещах и практике за границей речи не шло – сто рублей считались деньгами. Поэтому когда появился Он, взрослый, респектабельный, немногословный, девушка решила, что это и есть принц. Правда, вместо белого коня у него был черный мерседес.

Конфетно-букетный период Угличский сократил до минимума – через пару недель сделал предложение, от которого не хватило духу отказаться. Мама обрадовалась, что дочь будет жить лучше, чем она. Две подруги, с которыми дружила еще со школы, не умерли от зависти только потому, что надеялись иногда бывать в богатом доме и побаловаться там плюшками – они были такими же вечно ищущими подработку бесприданницами.

Он вызывал восхищение. Его негромкий уверенный голос обволакивал и обещал защиту и поддержку. Он казался эталоном мужчины. И Влада, даже не задумалась, любит или нет – она просто хотела быть рядом с ним. И понимая, что можно упустить свой шанс, клетушку в коммуналке быстро сменила на полноценную золотую клетку.

Девушка не могла вспомнить тот момент, когда шелковый платок заботы о ней превратился жесткий ошейник, не дающий даже голову повернуть по своей воле. Сначала он мягко выговаривал ей за промахи. Как школьницу, отчитывал по пустякам, делая проблему вселенского масштаба из того, что не стоило выеденного яйца. Как теперь она, наконец-то, поняла – так методично насаждалось ей чувство вины.

Затем запретил общаться с подругами – голодранками, мотивируя тем, что такие знакомства могут бросить тень на его репутацию. Да, такое имеет место быть… Как иезуит, он обыгрывал свои требования так, что, ослушавшись, она почувствовала бы себя неблагодарной тварью, «вытащенной в люди» с помойки.

Он никогда не заставит свою жену батрачить на кого-то – сам прекрасно сможет обеспечить семью. Мужская позиция, достойная уважения. Следовательно, ей нужно бросить институт… Сколько в стране мужиков, которые сидят на шее у своих жен? А он у нее не такой! Согласилась.

Дальше больше, пошла грубость. А уж когда ей подписали приговор бесплодия, объясняя, что все женские органы чуть ли не в узел завязаны, у Сергея словно стоп-кран сорвался. Пошли унизительные наказания. Он нещадно подавлял ее волю, заставляя почувствовать себя беспомощной, униженной и абсолютно зависимой. С каждым разом жестокость мужа набирала обороты. Словно снежный ком нарастало его желание доставлять все больше и больше боли и страдания. И он словно упивался этим.

Со всем можно смириться, ко всему можно притерпеться – в конце концов, мужчина главный – в этом она была убеждена. И нужно к нему подстроиться. Так она и делала до сегодняшнего дня.

Влада хоть и не была достаточно искушенной в интимных вопросах, но знала, что в постели дозволено все, если это нравится обоим. Даже анальный секс при всей своей неэстетичности может добавлять остроту в интимную жизнь. Настрой, подготовка и добровольность. Но сегодняшнее противоестественное проникновение было самым настоящим изнасилованием.

Травмировал он ее в первую очередь не физически. Он не только поранил ее изнутри, он словно содрал кожу с ее души. И теперь не было той защитной оболочки, которая помогала ей мириться с таким поведением. Все поступки, за которые она его оправдывала, теперь предстали в своем истинном, уродливом виде. Без прикрытия…

Свернувшись калачиком, она пролежала достаточно долго. Душевная боль и физическая словно соревновались между собой – кто сильней. Затем все словно отступило. Она посмотрела на свою жизнь со стороны.