Не пара
Шрифт:
И, к слову, сколько бы мы не пытались привести себя в порядок после траха, у нас ничего не вышло. Стоило нам вернуться к Полу и Мии, как те хором выдали «Потрахались, голубки!».
– Ничего. Лижи дальше, – глухо цежу я, поправляя член в штанах.
Диана пожимает плечами и продолжает интенсивно орудовать своим языком, «спасая» мороженное.
– Советую, мокнуть в него картошку, – доев свой бургер, советую я, и Диана переводит на меня непонимающий взгляд. – Картошку в мороженое мокни и съешь. Это вкусно.
– Ты серьёзно?
Вместо ответа я беру пару полосок картошки и макаю их в её
– Давай. Попробуй. Я тебе ерунды не посоветую.
И она пробует и всего через пару-тройку секунд в изумлении округляет глаза.
– Ого! Ничего себе! Кто бы мог подумать?
– А я тебе о чём? Это же самое крутое сочетание. Даже странно, что ты о нём не знала.
– Не знала, потому что я же сказала, что в McDonald’s сто лет не была.
– Что, твой бывший водил тебя исключительно в рестораны высокого уровня?
– Ну… Вообще-то, да. Но чаще всего мы ели дома.
– И это неудивительно. Ты же готовишь круче, чем в большинстве ресторанов. С твоим появлением и я перестал питаться вне дома. Даже не представляю, как я буду жить без тебя после твоего ухода, – слова срываются с языка быстрее, чем я успеваю их осмыслить, и в воздухе на несколько секунд повисает напряжённое молчание.
– Скорее всего, ты имел в виду, как ты будешь жить без моей еды, – куколка изучает моё лицо как под рентгеном.
Я делаю ещё один глоток колы и киваю, хотя на деле понимаю, что отсутствие вкусной домашней еды – последнее, что меня заботит, при мысли о том, что Диана рано или поздно от меня съедет. Но, будучи пьяным и, откровенно говоря, ещё немного обдолбанным, я не могу и не хочу развивать разговор о наших неопределённых отношениях, поэтому решаю задать вопрос, который давно меня интересует:
– Как так получилось, что у тебя нет ни друзей, ни родственников? Ты из детдома?
– Нет, – отвечает Диана и немного скисает. Кладёт ещё одну картошку, смоченную мороженым, в рот, медленно жуёт, глядя на брызги фонтана, а потом, когда мне уже кажется, что она не станет отвечать на мой вопрос более развёрнуто, добавляет: – Родителей я никогда не видела. Мама залетела от неизвестно кого, а сразу после родов сбросила меня на плечи бабушки. Сама же куда-то уехала с новым любовником и больше не возвращалась. Я даже не в курсе, жива она ещё или нет.
– Сочувствую, – искренне произношу я.
– Не стоит. Я по ней не скучаю и не желаю о ней ничего знать. Она мне никто. Просто женщина, которая меня родила. Не больше.
– А где бабушка?
– Бабушки больше нет. Она умерла практически перед самым моим совершеннолетием, – произносит она, и что странно – я не улавливаю в её голосе и капли горечи из-за утраты единственного родного человека.
– У вас с ней были плохие отношения?
– Скорее да, чем нет. Знаю, я должна быть благодарной ей за то, что она вырастила меня, а не выбросила на улицу, но сложно быть по-настоящему благодарной той, которая часто злоупотребляла алкоголем и не уставала называть меня обузой и подкидышем. Словно я и не была её родной внучкой.
– Ничего себе, – недоумеваю я.
Мне неведомо, что значит иметь таких родственников. У меня прекрасные родители и до сих пор здравствующие
– Да. К счастью, у меня была крыша над головой и еда, но на этом всё. Тёплых отношений у нас с бабушкой не было. Она дождаться не могла, когда я окончу школу и уеду в университет, но, к сожалению, так и не дождалась. Она умерла от сердечного приступа во время рабочей смены в продуктовом магазине, в котором работала кассиром. Ну а я после того, как мне исполнилось восемнадцать, продала нашу однокомнатную квартиру и решила переехать в город, так как в нашем убогом посёлке у меня не было перспектив на лучшую жизнь. Я планировала поступить в Спрингфилдский университет, даже документы подала на факультет медиадизайна и сдала все необходимые тесты, но увы, не смогла получить бюджетное место, а на платное обучение у меня не хватало денег.
– А другие университеты ты не рассматривала?
– Рассматривала, конечно, но как раз в то время познакомилась с Оливером, и моё поступление в универ потеряло свою актуальность.
– Как это понять? – хмурюсь. – И подожди. Ты познакомилась со своим бывшим, ещё когда тебе было восемнадцать?
– Да.
– С тем самым бывшим, от которого недавно убежала?
– Да.
– А когда же ты тогда успевала встречаться с другими мужчинами?
– С какими другими? Я ни с кем, кроме Оливера, никогда не встречалась. Он мой первый и единственный мужчина. Ну, точнее, был единственным. До встречи с тобой.
– Ого, – единственное, что удаётся выдавить из себя. Честно, я не ожидал такого поворота, ведь, когда мы обсуждали её сексуальный опыт, она и словом не обмолвилась, что у неё был только один мужчина.
Но зато теперь мне становится понятен её шокированный взгляд на мой член в ночь нашей первой встречи и её чрезмерное смущение. Но что мне до сих пор непонятно, так это почему она не поступила учиться, как того хотела? О чём я Диану и спрашиваю опять.
– Не поступила, потому что безумно и бесповоротно влюбилась. Вот и всё, – с выдохом отвечает она, но я всё равно не врубаюсь.
Какое отношение любовь имеет к образованию? И судя по тому, что куколка замолкает, я понимаю, что она не хочет сейчас вдаваться в какие-либо подробности. И я не собираюсь на неё давить, вытягивая информацию клешнями.
– Ладно, с родственниками всё понятно. А что насчёт друзей? Как так вышло, что к двадцати трём годам у тебя нет ни одного друга? У тебя же должны были быть какие-то подруги в школе, да и после тоже.
Диана с грустью вздыхает.
– Я не могу сказать, что в школе я была очень общительным ребёнком. Но пара подруг у меня была. Однако мы перестали с ними общаться после выпускного.
– Почему?
– Потому что сохранить крепкую дружбу на расстоянии так же сложно, как и отношения. Я уехала в Спрингфилд, а они кто куда – одна так и осталась жить в нашем убогом посёлке, а вторая поступила в университет в Бостоне. Мы какое-то время пытались держать связь и общались по телефону, но после встречи с Оливером я обрубила с ними все контакты.
Я задумываюсь. И исходя из слов Дианы, моя обкуренная интуиция подсказывает, что сохранить дружбу с подругами ей не позволило вовсе не расстояние, а её странный Оливер.