Не пара
Шрифт:
— Не мог бы ты принести мне салфетку, чтобы вытереться? — прошу я.
— Конечно.
Я смотрю как он идет в ванную и вздыхаю. У него отличная задница. Очень упругая и твердая. И эти плечи... с ума сойти.
Кас исчезает в ванной. Я слышу, как бежит вода. Немного времени спустя он возвращается с мочалкой в руке.
Я тянусь, чтобы взять ее, но он убирает руку.
— Позволь мне. — Он прижимает теплую мокрую мочалку мне между ног, мягко вытирая.
Я смотрю на него, поражаясь глубине своих чувств к мужчине, которого
— Когда я впервые тебя встретила... я не думала, что мы окажемся здесь.
Он перестает вытирать меня и смотрит нежным взглядом.
— Я рад, что оказались.
— Да, я тоже. — Шепчу я, пока сердце беспорядочно грохочет в груди.
— Все чисто? — выясняет он.
Я киваю.
Он относит мочалку в ванную. Я забираюсь под одеяло. По возвращении Кас ложится в постель рядом со мной. Он обнимает меня так, что мы оказываемся лицом к лицу.
Он нежно целует меня. Я прижимаю руку к его груди, касаясь шрамов. Я чувствую, как Кас напрягается.
— Я не замечаю их. — Шепчу я. — Я не отделяю тебя и эти шрамы. Я вижу только тебя.
— Я вижу. — Ворчит он. — И ненавижу их.
Я скольжу ладонью по его груди и по кругу – к спине.
— Могу я задать тебе вопрос?
— Конечно. — Отвечает он, но во взгляде сквозит неуверенность.
Но мне нужно спросить, поэтому я вдыхаю и начинаю говорить:
— В смысле, я думаю, что понимаю, почему ты не хотел, чтобы я видела шрамы. Ты ненавидишь их по причине того, что они заставляют тебя так к себе относиться. Но потом я вспоминаю день, когда я пришла на твой с Джадом спарринг. Ты был повернут ко мне спиной, и в тот день ты был без рубашки. Ты пошел и надел ее прежде, чем я успела что-либо увидеть, но, откровенно говоря, ты был более раздет, чем Джад. Так почему ты нормально относишься к тому, что он видит шрамы?
Он прикрывает глаза на мгновение.
— Ну, для начала, я не хотел секса с Джадом, — он легонько улыбается мне. — И Джад в курсе всего произошедшего. Он – единственный, кто знает обо всем, кроме моих родителей и, конечно, тебя.
— Как давно вы знакомы?
— Мы встретились на групповой терапии, когда нам было по восемнадцать. Я посещал терапевта, а он также проходил групповую терапию для людей с различными типами посттравматических стрессовых расстройств. Он рассудил, что мне будет полезно посетить его группу. Джад в этой группе также был пациентом. Мы разговорились и просто поладили. Он был тем, кто привел меня к паркуру.
— Что насчет смешанных единоборств?
— Это был я. Я хотел быть способным, — его взгляд ускользнул от меня, — защитить себя и людей, к которым я неравнодушен. Джад пошел со мной и обнаружил, что ему это тоже по нраву.
— Вы – команда. — Нежно улыбаюсь я.
— Да. — Он снова вернул ко мне свой взгляд. — Он хороший друг.
Я не спрашиваю, по какой причине Джад проходил терапию, потому что это не мое дело. Я просто рада, что он есть в жизни Каса.
Он
— Я боялся... того, что ты увидишь меня. Мне казалось, что когда ты увидишь меня настоящего... ты перестанешь хотеть меня.
Я прижимаю ладонь к его лицу.
— Мне правда нравишься ты настоящий. Тот, кем я не была увлечена – Придур-Кас.
Он шокировано смотрит на меня. Я борюсь со смехом.
Следующее, что я понимаю, – я опрокинута на спину, Кас расположился между моих ног, положив руки мне на живот, и щекочет меня.
— Нет! Остановись! — Я визжу, безуспешно пытаясь вырваться из его объятий. — Я очень боюсь щекотки. — Я задыхаюсь.
— Да, я вижу это.
Он снова щекочет меня, и я смеюсь.
— Остановись! — Я хватаю воздух, потому что слишком сильно смеюсь.
И он смеется. Звук прекрасен, и он вьется вокруг моего трепещущего сердца.
— Прости!
Он останавливается и смотрит на меня.
— Я сказала, что прошу прощения! — выпаливаю я.
— За? — Он угрожающе кладет руку мне на живот.
— За то, что называла тебя Придур-Касом. — Ничего не могу поделать и ухмыляюсь, когда произношу прозвище.
Его улыбка отражает мою.
— На самом деле ты не сожалеешь, не так ли?
Сжимая губы в попытке удержать улыбку, я качаю головой.
Его глаза злобно блестят.
В секунду мои руки прижаты к бокам, а его рот оказывается на моем животе.
Затем подонок своими губами издает пукающий звук.
— Черт! — Смеясь, кричу я. — Прости! Я больше никогда не назову тебя Придур-Касом!
Но как только я произношу прозвище, пукающий звук становится хуже.
— Остановись! Я описаюсь! — Смеюсь я со слезами на глазах.
Я дергаюсь, пытаясь освободиться, но он такой невероятно сильный.
— Хорошо! — кричу я. — Я сдаюсь! Я никогда больше не назову тебя Придур-Касом, клянусь!
Он прекращает и поднимает голову.
— Ты сдаешься?
Что-то темное и грязное мелькает в его глазах, переворачивая мой желудок. И тогда я чувствую что-то длинное и твердое, прижимающееся к моей груди.
Он снова твердый.
— Сдаюсь. — Шепчу я, задыхаясь.
— Это значит, что ты моя и я волен делать с тобой то, что пожелаю.
Я удерживаю его взгляд. Киваю, кусая губы.
Он терзает зубами свою нижнюю губу. Я начинаю беспокойно ерзать.
— Что ты хочешь со мной сделать? — спрашиваю я пылким шепотом.
Он наклоняется, удерживая мои руки по бокам, и не использует слов для ответа. Он отвечает своим языком, прижатым ко мне, заставляющим меня кричать от удовольствия.
Глава 33
Я слышу жужжание. На секунду мне кажется, что я снова в тюрьме, слышу утренний сигнал, раздающийся перед тем, как откроется дверь моей камеры, даря мне кратковременную свободу. Жужжание прекращается, но щелчка за ним не следует.