Не по совести
Шрифт:
Андрей между тем продолжал склонять дядю к откровенному разговору, пытаясь нащупать его «слабое» место.
– Ну, так что, дядя, - говорил он, стараясь держать себя более вежливо, - как будем действовать дальше, как кровные родственники, либо же ты предпочтешь, как положено, – по закону?
– Послушай, племянник, - отвечал надменным тоном Владислав Александрович, - я же, кажется, ясно сказал, что мне предложить тебе нечего. Я понимаю твое стремление загладить вину перед своими родными, но почему в этом случае я должен тебе помогать. Если ты человек разумный, то прекрасно должен понять, что прелестная дочка и ее милая мама мне также, как и тебе, совершенно не безразличны. Так почему ты думаешь, что я не горю желанием поймать эту «стерву» и засадить ее за решетку? Мне точно так же, как и тебе, непременно хочется, чтобы она понесла справедливое наказание. И, кстати, насчет огласки скажу,
Андрей смотрел на дядю, поражаясь его непробиваемой наглости, не в силах сказать что-то в ответ. «Правильно отец не водился с этим «мерзавцем», - предавался он негодующим размышлениям, - и мне завещал точно такое же отношение. Он подлец еще тот, как, в сущности, и я сам. У нас сбивают машиной дорого нам маленького человечка, а мы сидим здесь и распинаемся, кто перед кем виноват. Надо, действительно, выписывать ордер и тащить его в Управление, а уж там развязать язык мы ему как-нибудь да сумеем. А то ишь-ты, сидит тут словно барон, да пытается меня научить прописным истинам». Такие мысли терзали его взбудораженный мозг, не находя своего разрешения, как можно разговорить предвзятого родственника, который, кроме себя, не любил ни Бога, ни черта, никого другого на свете. Но, не смотря на такое к себе отношение, отступать оперативник не собирался, прекрасно, при том, понимая, что, как он завершит это дело, так впоследствии сложится его личная жизнь, а главное, сможет ли он вернуть расположение милой любимой и уговорить ее вместе с дочкой вернуться домой. Супруг полностью раскаялся в своей слабости и сейчас искал любой выход, чтобы только загладить вину. Хотя то, чтобы найти жестокую «стерву» (в этом он был полностью согласен с Азмирой) было абсолютным делом его персональной «оперской» чести. Поэтому и разговорить надменного дядю должен был именно он, без чьей-либо помощи. Вот полицейский и решил сменить тактику и перешел от «плохого копа к хорошему».
– Извини, Владислав Александрович, - обратился он с таким видом, будто только-что съел кислый лимон, - но получается совести у тебя совсем не имеется. Даже Азмира уверена в том, что ты скрываешь преступницу, а она, поверь, человек очень сомнительный, и просто так на слово никому не поверит – значит у нее имеются неопровержимые доказательства, а это, дядя, при таком положении, большой в твою сторону минус.
Здесь он замолк, внимательно изучая, какое впечатление произвели его слова на сидящего рядом с ним собеседника. Легкая тень вины и раскаяния, промелькнувшая по лицу, не осталась оперативником не замеченной. «Так вот почему она отказалась ехать жить с нами в квартиру, - тут же подумал предприниматель, уже сожалея, что не назвал ей раньше имя подлой певички, - а теперь вот ей пришлось обращаться за помощью к мужу, который выгнал ее из дома». Бизнесмен тоже обладал кой-какими возможностями в сыскных разработках и с помощью своего юриста Изюмова организовал незамысловатое тайное следствие, в ходе которого были установлены все изменения, произошедшие в семье любимой им девушки.
– Загорулько Алина Захаровна, - произнес Владислав, уяснив свою большую оплошность и понимая, что молодой человек находится здесь по поручению любимой им нежно Азмиры, а поэтому скрывать имя преступницы в дальнейшем будет попросту глупо и может привести к необратимым последствиям.
– Не понял?
– переспросил с недоверием оперуполномоченный, не веря еще в такую большую удачу, ведь он уже, совершенно отчаявшись, собирался на выход из этого кабинета.
– Ты записывать будешь?
– тут он достал из стола листок бумаги и протянул его племяннику вместе с ручкой, - На память, вряд ли, запомнишь.
И, как только, молодой мужчина приготовился делать записи, начал медленно говорить:
– Загорулько Алина Захаровна двадцатипятилетнего возраста, проживает где-то в Москве, точный адрес мне не известен. Является певицей
Глава XXVII. Пребывание у Анжелики становится неудобным
Владислав Александрович, чуть ранее, подвез милую дочурку с ее восхитительной матерью на улицу Семнадцатой линии и помог им перенести вещи в их новое место жительства. Хоть он знал и раньше, где девушка собралась поселиться, а главное, у кого, теперь у него появилась возможность приезжать сюда вполне под нормальным предлогом, чтобы повидать любимую дочку. Не смотря на свою осведомленность, он все же, как бы не зная, посчитал необходимым спросить:
– Азмира, а чей это дом? Вы будете жить здесь одни, или с кем-нибудь вместе?
– Здесь живет моя подруга, по имени: Анжелика, - откровенно отвечала прекрасная девушка, нисколько не меняясь в лице, - постоянных кавалеров она не имеет, если ты это имеешь в виду, притонов здесь не устраивает. К ней заходит один ухажер, но девочке он нисколько не помешает. У нас будет отдельная комната, куда, кроме нас, будет иметь доступ только хозяйка, и то, только в моем непременном присутствии.
Развеяв немного сомнения, влюбленный мужчина тогда удалился, но сейчас, узнав, что возможно отказ переехать к нему любимой им девушки связан с его непростительной глупой беспечностью, он лишь за племянником закрылась дверь его кабинета, засобирался на выезд, предполагая ехать на «Рабочий поселок». Уже намереваясь выскочить в приемную офиса, он столкнулся в дверях с настойчивой секретаршей. Проводив неразговорчивого посетителя, никак не реагировавшего на ее сногсшибательные девичьи чары, девушка, задрав и без того короткую юбку так, что стало виднеться кружевное белье, решила попытать себя на более сговорчивом управляющем. Закончив «очищать свои перышки», она двинулась прямо к директору, даже не смотря на отсутствие с его стороны приглашения, как случалось уже не впервые, когда у него никого не было на приеме. Вьюгина только потянулась ухватиться за ручку, как ее чуть не сшибло распахнувшейся дверью. Разглядев в ее глазах неподдельное удивление, Холод в свою очередь также опешил и поспешил узнать не собирается ли та сообщить ему что-нибудь важное.
– Тебе, Катя, чего?
– промолвил он, чуть отпрянув, не в силах скрыть большое волнение, - Что-то случилось?
– Нет, - интригующим тоном ответила девушка, состроив прекрасные глазки, - просто мы давно не занимались любовью, и я подумала, что было бы не плохо посвятить этому полезному нам обоим занятию всю оставшуюся часть рабочего времени.
Здесь она приблизилась и ухватилась нежными пальчиками за дорогой галстук руководителя, притягивая за него мужчину к себе. Их тела вот-вот готовы были соприкоснуться, и непревзойденный еще ловелас уже чувствовал движением воздуха, как в чувственном возбужденном порыве вздымается «аппетитная» грудь готовой на все секретарши. Чувствуя рядом все эти прелести и ощущая дыхание наполненной флюидами красивейшей девушки, огромный любитель «живого» женского тела невольно подумал: «А, может, ну его в баню, оторвемся здесь с этой милой красоткой, а потом и к Азмире: никуда та не денется, - это шептал ему дьявольский «Демон», сидевший на левом плече, «Ангел» же с правого настоятельно требовал, - Господь с тобой: опомнись развратник, пора уже прибиться к какому-то берегу. Там твоя маленькая дочурка и любимая девушка. А тут что? Ничего серьезного не получится. Беги уже к дорогим сердцу людям и уговаривай их переехать к тебе».
Уверившись в этих мыслях, Владислав своими ладонями взял Екатерину нежно за плечи и, поцеловав ее в чувственные красивые губы, томно улыбаясь, приятным баритоном промолвил:
– Послушай, дорогая Катюша, я сейчас очень занят, и мне необходимо срочно уехать, но как-нибудь после, если у тебе не исчезнет желание, то мы еще продолжим эту нашу беседу.
– Ты нашел кого-то другого?
– пробормотала Вьюгина, хлопая прекрасными глазками так, будто она сейчас разрыдается, - Я тебе больше не интересна? Неужели может быть кто-то лучше?
Здесь она провела вдоль всего тела сверху вниз своими руками, как бы обозначив его превосходные формы. Устоять против такой соблазнительной красоты было сложно, но все же Холод выстоял перед «страшными» чарами и, виновато отведя в сторону взор, дрогнувшим охрипшим голосом молвил:
– Извини, Катя, но не сейчас. У меня срочное дело.
– Знаю я твое дело, - фыркнула полушепотом фифа, лишь только великовозрастный кавалер закрыл за собой дверь приемной, - узнаю, кто эта потаскуха, обещаю, ей сильно не поздоровится.