Не покидай меня, любовь
Шрифт:
– Сейчас они не такие красивые. Теперь надо ждать сентября, – сказал он, протягивая ей букет дивных пестрых циний.
У Кристины вырвался вздох восхищения.
– Я обожаю их, Алан.
– Этим летом у нас их целая плантация. Мне хочется, чтобы ты сама посмотрела на них.
– Надеюсь, что это будет скоро. Чувствительность ног с каждым днем улучшается. Врачи говорят, что через одну-две недели я смогу вставать. Алан, разве это не восхитительно – опять начать ходить!?
Глаза Алана засияли.
– Это будет прекрасно, – сказал он.
– Здесь, в клинике, ко мне все хорошо относятся, и я им очень благодарна. Но мне все равно хочется домой. Клиники есть клиники, даже если они оборудованы по последнему слову техники.
– Ты права. Тебе будет хорошо в Рэкхэме. Это такое прекрасное место. Должен признать, что у леди Г. хороший вкус.
– Но мне, – задумчиво сказала Кристина, глядя на цинии, – хотелось бы поехать в свою квартиру.
– А разве ты не можешь?
– В создавшейся ситуации это неудобно…
Она поведала ему всю историю, а он сидел и молча слушал.
Алан считал, что Кристина совершает ошибку, поддавшись на уговоры свекрови. Он тоже не любил Розу Гейлэнд. Несомненно, она умелая и гостеприимная хозяйка, но он не доверял ей. Не надо хорошо разбираться в психологии, чтобы понять, что Роза испортила своего обожаемого сына и будет продолжать это делать. Он также знал, что она не одобряет выбора Винса. Но сейчас, глядя на хрупкую беззащитную молодую девушку с прекрасными золотыми волосами, разбросанными по подушке, он подумал, что Роза не смогла бы найти более красивой жены для своего сына.
«Надеюсь, она будет счастлива в Рэкхэме. Она и так уже настрадалась», – подумал он.
– Ты загорел, Алан, – голос Кристины прервал его мысли. – Как и Винс. Хорошо поплавали?
– Первый класс, – кивнул он, – но чувствовалось твое отсутствие.
У нее засияли глаза. С Аланом всегда было так приятно. Она любовалась им: Алану очень шел загар. Она спросила:
– Как прошел званый ужин?
– О, ужин длился до половины десятого или до десяти. Ты же знаешь, как растянуты такие приемы.
– Да, они всегда меня тоже утомляют. Все говорят о еде, вине или обсуждают соседей.
– Позднее Винс включил свой новый проигрыватель, и кое-кто из молодежи танцевал.
Кристина вздохнула.
– Но почему там не было меня?
– Совсем скоро ты тоже будешь танцевать, милая, – попытался успокоить ее Алан.
Слово «милая» вырвалось у него случайно, и он покраснел. Но Кристина ничего не заметила. Многие очень часто использовали это слово при обращении, а для Алана это слово имело первоначальный смысл. Ее свадьба с Винсентом не смогла разрушить его глубокой любви к ней. Эта любовь была похожа на сильное растение, которое продолжало расти несмотря на то, что у него отрезали стебель. Он был очень тесно связан с Винсом и его семьей и поэтому не мог прекратить отношения с ними, хотя на самом деле это надо было давно сделать. Алан ждал и боялся этих моментов, когда он может поговорить с Кристиной с глазу на глаз. Казалось, она всегда была ему рада. Она могла и не знать о его чувствах по отношению к ней, поэтому Алан постоянно убеждал себя, что она может обидеться, если он перестанет ходить к ней.
– Думаю, что больше всего мне недостает танцев, – сказала она вздохнув, – но мы организуем прекрасную вечеринку, когда я начну ходить.
Она закинула руки за голову (с болью в сердце Алан заметил, как похудели ее красивые руки).
– Я могу сказать, как Элиза Дулитл: «Я танцевать хочу, я танцевать хочу до самого утра…» – и я буду танцевать!
– И я тоже буду с тобой танцевать, – сказал Алан, – но я не такой хороший танцор, как твой муж. Я должен взять несколько уроков танцев.
– Это будет прекрасно, – засмеялась она.
Затем она вдруг вспомнила девушку, о которой ей вчера говорил Винс и… как он описывал ее.
– Тебе понравилась Гейл Бишоп?
Алан, который уже собирался уходить, поднял брови. Откуда ей известно это имя? Наверное, Винс рассказал. Он нахмурился.
– Довольно занятная, – сказал он. Кристина рассмеялась.
– Это не звучит как комплимент. Винс говорит, что она потрясающая. Экзотическая наследница, которая плавает, как дельфин. Он говорит, что ее глаза похожи на блюдца.
Алан улыбнулся.
– Я не знаком с дельфинами. И мне не нравятся глаза на выкате.
Кристина опять рассмеялась. На этот раз она смеялась от души. Алану приятно было слышать ее смех. Он давно не слышал, чтобы она так смеялась.
– Бедная мисс Бишоп, ты совсем не льстец, – сказала она.
– Честно говоря, она относится к тому типу женщин, которых я боюсь. Женщин, которые ищут, кого бы им поймать в свои сети.
– Кажется, она пыталась поймать в сети Винса.
– Но у нее ничего не получилось, – сказал Алан. – Да и в будущем она не сможет противостоять тебе.
Глаза Кристины радостно заблестели.
– Ты делаешь меня счастливой, – сказала она, – и заставляешь жалеть мисс Бишоп.
– Не стоит ее жалеть. Вокруг нее вьется много мужчин. Не забудь, что глаза-блюдца не единственное, что привлекает к ней мужчин. У мисс Бишоп солидный счет в банке. К тому же ее отец владеет алмазными рудниками в Южной Африке.
– Странно, что это говоришь ты. Это так не похоже на тебя. Слишком цинично.
Он внимательно посмотрел на нее.
– Старею. Становлюсь циником.
Он пошутил, чтобы не вспоминать того, что в действительности произошло в Рэкхэме в субботу вечером.
Глава седьмая
Длинная красивая комната с узорными окнами, на которых висели эффектные темно-синие сатиновые шторы – одно из самых удачных приобретений Розы. Они очень хорошо гармонировали с обивкой мебели, выполненной под цвет лаванды. Много книг. Изящный французский фарфор ручной работы. Великолепный Ренуар над камином, принадлежавший когда-то отцу Винса. Когда Георг Гейлэнд сделал предложение Розе, он привез в Рэкхэм картины и обставил дом мебелью в стиле Людовика XV.