Не повторяется такое никогда!
Шрифт:
– О как! – восхитился я – Тогда мне нужно срочно писать заявление на этих товарищей! Я так просто не сдамся!
– Обожди Андрей! – шагнул ко мне Илья Петрович – Мы с тобой обсудим этот вопрос чуть позже и без посторонних! – оглядел он начавших расходится зрителей.
Мы отошли ближе к сцене. Все трое, как-то хмуро смотрели на меня.
– Андрей! – начал Илья Петрович – Такие разговоры лучше не на людях проводить. Ты должен понимать…
– Понимать, что? – пристально посмотрел я в глаза ему – Что партия и комсомол утрачивают своё положение и доверие в народе? Лет через десять об этом догадается последний дебил в психбольнице.
– Как не воспользовались? – удивились они все трое.
– А вы не знаете? – удивился уже я – Я думал вы контролируете свои распоряжения? Ну да ладно, сейчас не об этом! Не воспользовались мы потому, что у нас не было тех денег, которые они попросили за свои услуги. Мы простые рабочие парни, да у нас есть зарплата, но платить по десять рублей за грим каждому и по 25 рублей за аренду костюма, для нас это много.
– Андрей, они что, требовали с вас деньги? – буквально закипел Илья Петрович.
– Именно! Вы правильно сказали! Именно требовали! – покивал я.
– Ну, я им устрою! – хотел убежать Илья Петрович.
– Попозже! – осадил я его – Мы ещё разговор не закончили!
– Извини Андрей! Просто эти… – он замялся.
– Просто завод заплатил им по 50 рублей за услуги. Как указано было в их расценках – осторожно сказала Валентина – Включая грим, прокат костюмов и работу специалистов!
– Да, это официальные цены, но кроме них есть внутренняя кухня и согласно тем тарифам мы должны были им доплатить, иначе бы нас раскрасили так, что мы распугали бы и жюри и зрителей. И эти поборы абсолютно за всё, за подбор и обустройство сцены, за костюмы, за профессиональную распевку, за концерты, за всё! – зло шипел я.
– Мы об этом не знали Андрей! – повинился Сергей Сергеевич.
– Вы с этим раньше не сталкивались, откуда вам знать. А там вертит целая мафия, я немножко копнул, ради любопытства и я в шоке. Там такая круговая порука… Это раковая опухоль и она растёт, не по дням, а по часам! – оглядел я их.
– Ничего! – заявил Илья Петрович – Не так страшен чёрт, как его малюют! Вырежем с корнем!
Я отрицательно покачал головой.
– Не дадут!
– Что ты имеешь в виду? – озабоченно смотрел на меня Илья Петрович.
– Это целая система и повязаны очень многие. Многие из тех, кто высоко! – показал я глазами в потолок. Раньше, коммунисты были лучшими из лучших, они первыми шли в бой, они были первыми всегда и везде, рисковали собой и комсомольцы от них не отставали, а сейчас? Как только мы отказались от качества в пользу количества, мы начали процесс развала страны. Я объясню! – остановил я их жестом – Недавно у нас проходило комсомольское собрание, нужно было трёх человек на субботний вечер в помощь милиции и никто из комсомольцев, я повторяю, никто не захотел! Пришлось общим голосованием находить козлов отпущения. Я сразу встал и сказал, что могу, но только до 16–00. Потом у меня репетиция, оказалось, что у всех репетиция. Это я так утрирую. У всех одно желание, побыстрей проголосовать и по домам, для этого комсомол нужен? Для галочки? Равнодушие – вот главная проблема нашего социума! Сиди и не выделяйся, будь, как все. Все молчат и ты молчи, все не хотят и ты не хоти. Нужно помочь людям? Какой такой комсомольский порыв? Тебе гад чё, больше всех надо?
Раз промолчал наш человек, два промолчал и всё! Нет больше нашего человека, остался безынициативный, советский мещанин, мечтающий о западных прелестях, пусть и не осознанно. Кто мог стать кем-то, стал ничем! Ура товарищи! Пойду-ка я прогуляюсь, а то наговорил себе на двадцать лет расстрела, без права переписки!
Встал и вышел из зала под их задумчивое молчание. Ох палюсь! Ох палюсь! И чего меня опять торкнуло?
Валентина Васильевна и Илья Петрович смотрели вслед уходившему лисёнку.
– А ведь он прав! – как-то обречённо сказал Сергей Сергеевич и посмотрел на повернувшихся коллег – Я уже лет пять, как стал замечать это равнодушие. Думал мне кажется, а оказывается не мне одному. Ещё десять лет назад всё кипело, горело, порыв, энтузиазм, самопожертвование! А потом бац, будто рубильник выключили. По привычке рапортуем, а по сути уговариваем. Нет, есть комсомольцы! Есть! Только на общем фоне их единицы. Да и те, как сказал Андрей, вскоре тухнут и успокаиваются. Прав Андрей, ох как прав! Да и эти…, они же подлецы настоящие, их в тюрьму надо, а не выговор с порицанием. Они кстати письмо направили в комитет по культуре с осуждением нашего репертуара и потакание пропаганде капитализма. И песни аморальные и западу мы подражаем и вообще в коллективе одни пьяницы, антисоветчики и наркоманы! – грустно закончил Сергей Сергеевич.
– Откуда информация? – посмотрел на него Илья Петрович.
– Товарищ из филармонии позвонил. Одноклассник, вернее одноклассница! – смутился он.
– Понятно! – задумчиво ответил замдиректора – Евгений! Подойди к нам.
– Да Илья Петрович? – подошёл он к ним.
– Скажи, что у вас с репертуаром?
– Всё отлично, Андрей принёс пять песен. Песни замечательные, ни один худсовет к словам не придерётся! – улыбнулся он.
– При желании и до столба докапываются! – ответил Илья Петрович – Не там стоишь, не туда светишь. Ну, будем надеяться! Вы пока вот что, займитесь всем этим. Настройте, отрегулируйте и репетируйте всё на новом. Чтобы всё было идеально. А я съезжу в Обком партии, что-то много у меня вопросов возникло.
– Я с вами! – поддержал его Сергей Сергеевич.
– А если на штурм Зимнего? – вопросительно улыбаясь посмотрел он на комсорга.
– Всё равно с вами! – ободряюще улыбнулся он.
– Если вы не возражаете, я останусь с ребятами! – попросилась Валентина Васильевна.
– Думаю это будет правильно! – кивнул замдиректора – Поддержите ребят, послушайте новые песни. Вашему мнению я полностью доверяю! – пожал ей руку Илья Петрович – Пойдёмте Сергей Сергеевич, Зимний ждёт нас! До свидания ребята!
Им ответил нестройный гул голосов и они важно удалились.
В коридоре увидели задумавшегося Андрея, сидевшего на подоконнике. Подошли к нему.
– Андрей, у нас к тебе разговор!
– Слушаю внимательно! – соскочил он.
– На будущее давай договоримся, я понимаю, что ты говоришь о наболевшем, но думай где и кому говоришь! – строго посмотрел он на меня – Договорились?
– Договорились! – виновато ответил я – Просто сорвался!
– Что-то случилось?
– Да сосед маме нахамил! По отцу прошёлся! – отмахнулся я.