(Не)счастье на мою голову
Шрифт:
– Ой, ну ты прямо странная у меня, – смеется подруга. – Какая разница, что мужик говорит, если все закончится так, как ты того желаешь?
– Я с ним уже ничего не желаю.
– А с кем желаешь? – прищурившись, она сверлит меня взглядом.
Я рассказала Карине о том, что уже неделю пытаюсь отшить ретивого Борзого, который вроде как старается не давить, но каждый день на работе меня ждет свежий букет цветов, а в телефоне какое-нибудь сообщение. И будто бы никаких прямых предложений он не делает, но в каждом слове сквозит двойной смысл.
– Кариш, –
– Тина, блин, ты меня бесишь! – подруга вскакивает и идет на кухню, откуда приносит тарелочку с небольшими эклерами. Ставит на столик у дивана и кусает одно пирожное. – Ну что тебе еще надо? Ты хотела потрахаться, вот тебе отличный шанс. Какого черта ты корчишь из себя недотрогу?
– Знаешь, есть такие мужчины, глядя на которых ты инстинктивно понимаешь, что не выйдешь из этой истории с целым сердцем. Ты просто заранее знаешь, что он его разобьет.
– Перестань всех мужиков сравнивать с Ровинским! – строго говорит она. – Мы же с тобой уже это обсуждали. Он – мудак. Но какова вероятность того, что ты снова нарвешься на такого?
– Выше, чем ты думаешь. Женщина-жертва – это как клеймо. Его просто так не стереть, только выжигать и шлифовать, пока оно окончательно не исчезнет. Ровинский в свое время мне тоже сладко заливал и настойчиво добивался. И вот чем все закончилось. Борзый действует как по учебнику для подонков.
– Ой, Тина, – Кариша откидывается на диванные подушки и закатывает глаза, закидывая в рот остаток эклера. Облизывает пальцы с красным маникюром и наконец смотрит на меня. Потом переводит взгляд на Илюшу. – Илюха, ну хоть ты объясни своей ненормальной бабке, что даже способные легко очаровывать женщин мужчины могут быть нормальными. На своем примере объясни. Блин, он такой ангелочек, – улыбается она.
– Мне кажется, я просто боюсь довериться другому мужчине, – тихо озвучиваю свою догадку.
– Наконец-то! – восклицает Карина. – Конечно, боишься. Тебе так настучали по голове твоей влюбленностью, что ты теперь вообще не веришь в порядочность мужчин. Но, Тина, не все они такие. Не могу точно сказать про этого твоего Борзого, но он может быть исключением из правил. Ты не поймешь, пока не попробуешь.
– Что, если история повторится?
– Какая? Пашка здоров, Агата уже замужем. Что должно повториться?
– Ложь. Измены. Ты бы видела, как на него смотрит его подчиненная. Ловит каждый звук, слетающий с его губ.
– Тина, не дури, – поджав губы, отвечает Карина. – Подчиненная смотрит, а цветы он шлет тебе. Угомонись уже. Отнесись к этому как к приключению. Забаве. Сексу на пару ночей. Пусть вытрахает из тебя все твои заморочки и катится дальше. Сделаешь себе запас впечатлений на пару месяцев, и тогда уже с приятной звенящей в голове пустотой будешь искать себе постоянного порядочного мужика.
– Может ты и права.
– Может, – фыркает подруга и берет еще один эклер. – Я всегда права. Но кто меня слушает? Когда игра?
– Завтра.
– Точняк! Надо не забыть выложить из машины Пашкин подарок.
Карина продолжает щебетать об игровой
Глава 12
Тина
– Вот черт! – восклицаю я, пугая даже Пашку.
– Что? – спрашивает, стягивая наушники.
– Да забыла за кексами заехать, – бурчу, разворачивая машину.
– Ма, мы опоздаем! – возмущается сын.
– Ничего страшного. Это твой день рождения, так что подождут.
– Да у них время игр расписано! На фига мне эти кексы?
– Паша, вместо торта! Ну мы же неделю назад их заказали.
– Да блин! – возмущается он и откидывается на спинку сиденья, опять натягивая огромные наушники.
Возвращаясь с автострады на городскую дорогу, набираю по громкой связи кондитерскую.
– “Сладкий пирожок”, – раздается в салоне приятный женский голос.
– Здравствуйте. Девушка, мы на сегодня заказывали тридцать кексов с синим кремом. Моя фамилия Ровинская.
– Минутку. – Она на некоторое время замолкает, а потом продолжает: – Ваши кексы готовы и ждут вас.
– Спасибо, скоро подъеду.
Разгоняя машину, мчу к кондитерской.
– Мам, – снова вклинивается Пашка, – сейчас нас полиция остановит, и тогда мы точно опоздаем.
– Черт, – шиплю и сбрасываю скорость.
В том, что мы поздно выехали, я виню похотливый взгляд и невероятной красоты глаза. А еще наглую кривоватую улыбку и слишком красивые, по-настоящему мужские руки с канатами вен на тыльной стороне. Даже часы на его запястье меня, черт подери, заводят! Чтоб ему пусто было, этому Борзому! Андрей-черт-подери-Витальевич!
Я мало того, что не помню, как выключила будильник утром, я еще проспала целый лишний час, а потом лежала задыхалась, плавая в посторгазменной неге. Как результат – мы приезжаем с опозданием почти на полчаса. Немного по меркам обычного дня рождения, но, учитывая его специфику, слишком много.
Как только машина останавливается, Пашка бросает наушники на сиденье и идет к своим друзьям. Едва успевает получить поздравления, как их компанию подхватывает Аля и уводит в здание.
Открыв багажник, достаю оттуда коробку с кексами. Набираю номер пиццерии и, прижав трубку ухом, закрываю багажник. Мне не совсем удобно, потому что на сгибе локтя висит мой рюкзак, в руках коробка, телефон у уха. Ужасно. Но именно сейчас я никак не могу перестать суетиться и сделать все, как надо. Повесить рюкзак на плечи, поговорить с рестораном и только потом брать в руки коробку. Во мне как будто кто-то отключил мою привычную размеренность, заставив ускориться, хотя спешить уже некуда.