Не сердись, Иможен
Шрифт:
— Никогда, сэр.
— Значит, я действительно слышал, как эта здоровенная рыжая кобыла предрекла, будто меня повесят за измену?
— Бесспорно да, сэр.
— Благодарю вас, Тайлер… Пойдите закажите нам два двойных виски… я думаю, нам обоим не помешает подкрепиться…
— Я тоже так думаю, сэр.
— Так отправляйтесь! Чего вы ждете?
— Денег, сэр.
— Сэмюель Тайлер, я должен с грустью сообщить, что вы меня разочаровали… — И, сунув руку в карман, он добавил: — Пожалуй, возьмите мне двойную порцию, а себе — обычную. Иерархию следует соблюдать везде и во всем!
Мисс Мак-Картри столкнулась с Эндрю Линдсеем
— Дорогой мистер Линдсей, как я счастлива вас видеть!
— Но… и я тоже, мисс Мак-Картри.
— Я ищу вас с рассвета!
— С рассвета?
— Почти. Я на полчаса разминулась с вами в Килмахоге, потом поехала в «Герб Анкастера», но там мне сообщили, что вы ушли вместе с мистером Каннингэмом и мистером Россом.
— Да, правда. Представляете, Аллана срочно вызвали в Эдинбург поглядеть, или, как он выражается на своем ужасном жаргоне, «прослушать» некую многообещающую певицу. В настоящее время эта будущая «звезда» обретается в кабаре «Роза без шипов». А Росс решил составить Аллану компанию.
Иможен тут же возненавидела неизвестную певицу, из-за которой по меньшей мере несколько дней не увидит Аллана.
— А могу я узнать, почему вы искали меня в Килмахоге и чему я обязан такой честью?
— Меня обокрали!
— Невероятно! И что же у вас похитили?
Немного поколебавшись, Иможен солгала:
— Фамильную драгоценность… я очень ею дорожила…
— Весьма огорчен за вас, дорогая мисс Мак-Картри.
— И я знаю вора!
— В таком случае беду, по-моему, легко исправить.
— Ничего подобного! Местная полиция стала на его сторону.
— Правда?
Линдсей украдкой бросил на спутницу тревожный взгляд.
— Они уверяют, что у меня нет доказательств!
— А они у вас есть?
— Честно говоря, нет. Только морального характера…
— В суде они не имеют особого веса… Дорогой друг, мне очень грустно, что столь досадное происшествие портит вам отпуск. Попробуйте обо всем забыть и утешиться, созерцая эту дивную природу. Она, право же, стоит всех драгоценностей в мире! Подумайте, как много мы упускаем, не давая себе труда приглядеться повнимательнее…
Они шли рядом. У Иможен вдруг замерло сердце — Эндрю Линдсей явно намекал на нежные чувства, которые он к ней питает. По-видимому, бедняга отчаялся ждать ответа.
— Любовь, например? — взволнованно спросила шотландка.
Слегка ошарашенный спутник помедлил с ответом.
— Да, и любовь, конечно, тоже… — наконец пробормотал он.
— Вы, кажется, не очень в этом уверены?
— О, знаете, в моем возрасте…
— Любви все возрасты покорны… Только надо встретить человека, вполне подходящего по летам…
— Да-да, совершенно верно, — подтвердил несколько смущенный Линдсей.
— Я понимаю, дорогой мистер Линдсей, что, когда вам не двадцать лет, бывает трудно признаться в чувствах, более свойственных юности… Но, поверьте мне, тут нет ничего постыдного. Главное — сказать себе, что признание, которое вы не решаетесь сделать, быть может, уже угадано…
Линдсей окончательно растерялся и не знал, что сказать.
— Но важнее всего — никогда не отчаиваться… Эндрю, — добавила мисс Мак-Картри.
Вернувшись домой, Иможен вдруг заметила, что напевает, а это случалось с ней крайне редко. Правда, признания в любви она получала еще реже. И не важно, что Эндрю Линдсей вел себя так сдержанно и робко, хотя в глубине души шотландка испытывала легкое разочарование.
Воспоминания о пережитых неприятностях вернулись к мисс Мак-Картри, когда она, в блаженной истоме, переваривала обед. Шотландка обругала себя за то, что посмела погрузиться в грезы о радужном будущем, в то время как сэр Дэвид Вулиш рассчитывает на помощь и, возможно, судьба Соединенного Королевства зависит от ее энергии. Исходя из принципа, что всякое решение следует принимать в молчаливом раздумье, Иможен закрыла глаза, чтобы хорошенько пораскинуть мозгами, и почти тотчас же крепко уснула. Когда она проснулась, было уже около семи часов вечера, зато мисс Мак-Картри чувствовала себя великолепно и всей душой рвалась в бой. Вот только с кем? Теперь ей стало совершенно ясно, что в единоборстве с бессовестным валлийцем рассчитывать на помощь полиции не приходится. Сэр Генри Уордлоу, в свою очередь, дал понять, что желает остаться в стороне. Так к кому же обратиться? И мисс Мак-Картри снова подумала о том, кого в глубине души уже называла своим женихом. И почему она не поговорила с ним откровеннее? Кража драгоценности оставила Эндрю равнодушным, но, знай он, что речь идет о национальной безопасности, возможно, стал бы вести себя совсем по-другому? Иможен верила в Линдсея. Эндрю — не только джентльмен, но теперь и ее естественный покровитель. Стало быть, Иможен просто обязана сказать ему правду. Узнав о благородных причинах, побудивших ее солгать, он, конечно, простит, и мисс Мак-Картри, не мудрствуя лукаво, направилась в Килмахог.
В «Черном лебеде» Иможен сказали, что мистер Линдсей у себя в комнате, и предложили позвать его вниз. Шотландка возразила, что они с Эндрю достаточно хорошо знакомы и она вполне может сама подняться на второй этаж. Узнав номер комнаты, мисс Мак-Картри на глазах у шокированного таким нарушением приличий хозяина гостиницы Джефферсона Мак-Пантиша стала подниматься по лестнице. Сначала Джефферсон хотел было призвать Иможен к порядку, но передумал, решив, что, в конце концов, эта дама явно переступила ту грань, за которой лучшей охраной добродетели служит сам возраст. А Иможен, как девочка, радовалась, что подготовила Линдсею такой сюрприз. Она тихонько постучала в комнату человека, которого считала будущим мужем. Приглушенный голос предложил ей войти. Иможен толкнула дверь и переступила порог. Эндрю был в ванной.
— Кто там? — крикнул он.
Мисс Мак-Картри собиралась ответить, но вдруг застыла, выпучив глаза и широко открыв рот: на столике лежал украденный у нее пакет с пометкой «Т-34»! Удивившись, что никто не отвечает, Линдсей в пижаме выскочил из ванной. При виде гостьи он, очевидно, тоже испытал глубокое потрясение и, вдруг сообразив, что оказался перед дамой в совершенно неподобающем виде, воскликнул:
— Прошу прощения!
Линдсей поспешно ретировался в ванную и через несколько секунд вышел уже в сером шелковом халате.