Не смей меня целовать
Шрифт:
Отбросила свою враждебность и подозрительные мысли, и на вопрос лжевозлюбленного «как ты?» ослабила ментальную защиту и очень громко подумала о проведённой с ним ночи.
Фиррай снова зашёлся кашлем, а Мари тяжело вздохнула.
— Везёт же кому-то. А у Гидеона последнее время сил на столько не хватает.
Алекс смутился и пообещал заняться моими ментальными упражнениями, чем вызвал смешки за столом и ехидные комментарии в духе «знаем, мы эти упражнения, видели только что». Успокаивала себя, что так надо. Я должна заставить всех вокруг поверить. Мне нужно время, пока чужая личность окончательно
Всё произошло слишком быстро. Удар, и тарелка отлетела на пол и разбилась на мелкие осколки. Алекс вцепился мне плечи и тряханул со всей силы.
— Ты ела? Отвечай, ты ела это?!
На глаза тут же навернулись слёзы. Как же больно, страшно. Во взгляде истинного — ужас и отчаяние.
— ОТВЕЧАЙ!
— Эй ты чего, остынь, ты ей руки оторвёшь, — Фиррай пытался оттащить от меня Алекса, но мой суженный схватил одногруппника за горло и угрожающе зарычал.
— Из-за вас она умерла. Вы недоследили. У неё аллергия на орехи. Вы все убили её, вы убили мою Яннару! Ты знал, вы все знали!
Фир, задыхался, и вот уже Ченгер и Рен пытались утихомирить обезумевшего истинного. Я же заворожено смотрела на чёрные нити, расползающиеся по шее мерзавца, и впервые за всё время, проведённое с ним, мне стало жаль мужчину. Он никогда не был плохим. Даже его причуда в ресторане и лавке на фестивале нашла объяснение. Алекс заботился, боялся повторить самый большой кошмар в своей жизни и нелепую смерть возлюбленной. Пищевая аллергия. Как глупо.
Алекса всё же удалось скрутить. Ребята старались не сделать ему больно, боясь, что это отразиться на мне. Но во взгляде Фиррая читалось жгучее желание отомстить. Ему неслабо досталось, и он всё никак не мог откашляться, хрипел и потирал шею.
— Яннара, не ответишь, что с твоим истинным приключилось? Всё ещё не может простить тот случай с приступом? Так всё же обошлось, — Рен и остальные очень странно изучали меня, словно я была призраком, восставшим из мёртвых.
А ведь, так оно и есть.
— Конечно, обошлось, — горячо кивала и смотрела в полное боли и отчаяния лицо суженого.
Ага, обошлось. Как же. А за главным зданием похоронена какая-то другая Яннара, умершая от орехового сиропа.
— Алекс, давно пора простить всех. Я же здесь, — слова застревали в глотке. Лгунья, усугубляю боль этого парня, убеждаю в том, что любимая вернулась. Как же плохо ему будет после всего. — Пойдём отсюда.
Протянула ему руку, а он схватился за меня, словно я осталась последним человеком во всей вселенной. Я не должна жалеть его. Он хочет убить меня, разлучить с любимым, сделать Тео больно. Но я никак не могу избавиться от чувства, что Алекс тоже жертва. Он запечатлён так же как остальные и ничего не может изменить.
Не выпускает мою ладонь, сплетает наши пальцы.
Тео, мне так тяжело врать ему. Помоги!
— Это, правда, ты?
— Конечно, а кого ожидал увидеть?
— Прости меня за друзей. Вспылил. Обещай, что будешь внимательна к еде?
— Хорошо, — встаю на мысочки и целую его в уголки губ. — А ты обещай, что не поубиваешь моих одногруппников.
— Хорошо, — с улыбкой отвечает истинный и никак не хочет меня отпускать, даже когда
— Мне пора. До вечера!
Пара по безопасности в воздухе проходила под лозунгом ненависти к себе. Так нельзя. Тяжело вздыхала в такт похрипываниям моего соседа. У него ко мне явно накопилось много вопросов, как и у остальных. Алекс отчётливо кричал, что все они убили Яннару. И теперь студенты, словно ото сна просыпались и начинали что-то вспоминать. И к чему все это приведёт? Хаос? Паника? А вдруг найдутся другие обречённые, мечтающие воскресить любимых?
На середине занятия не выдержала, отпросилась в медпункт и, не дожидаясь разрешения Боррисада, почти выбежала из аудитории. Ноги сами привели меня комнате, где мы жили втроём с Тео и Шорохом. Значит, я всё-таки запечатлена с любимым. Вот только совсем ничего не понимаю. Возможно, ли повторное запечатление? Как же голова разбухает от мыслей. Погладила закрытую дверь.
— Держись, Тибо. Мы справимся, и я тебя обязательно вытащу из спальни самозванки и из Вечного Лета.
Внутри раздались быстрые шаги, я едва успела спрятаться за угол, когда дверь распахнулась настежь, и Алекса невидимой ударной волной вышвырнуло наружу.
— Ещё одна такая выходка, и ты отправишься следом за своей Яннарой, — угрожал мой голос. — Знаешь, каких трудов мне стоило замять с Освальдом сегодняшний инцидент в столовой и позволить тебе свободно перемещаться по академии? И не приходи сюда больше. Будешь нужен — позову.
— Проказа не ушла. Я умираю.
— Нужно чуть больше времени, скоро они вернутся к нам, по-настоящему. Яннара только начало. Запечатлённых на всех хватит.
— А что станет с душой Ани?
— Уйдёт в Лето к своему любимому. Ей там вроде неплохо было, пока ты развлекался вчера.
— Она умрёт.
— Совесть замучила? Так раньше надо было думать. До того как согласился, до того пошёл со мной в тот мир, чтобы опередить Тео, до того как переспал с ней.
— Я просто хотел вернуть любимую.
— Ты просто боялся сдохнуть, Алекс. И я тебя не осуждаю. Мы все хотим жить. Делай своё дело. Добьёшь Аню, и Тео сломается. Он нужен мне. Всем нам.
Глава 18
— И вот ещё, — добавил мой двойник. — Перестань ходить на кладбище. Выглядит подозрительно. Не послушаешься, и придётся сравнять её могилу с землёй.
Мне показалось, или я слышу, как хрустят костяшки пальцев Алекса. Вот, значит, где регулярно пропадает мой женишок — навещает настоящую Яннару. Уже неплохо, получается, что-то человеческое ещё осталось в этом мерзавце.
Алекс ничего не ответил на последний приказ. Он молча поднялся на ноги и покинул жилое крыло. Я же ещё какое-то время просидела в своём укрытии, боясь попасться, а затем поспешила в противоположную сторону к лестнице, ведущей в архивы.
Возвращаться на пару Шельмегора не собиралась. Не уверена, что этот самовлюблённый ОБЖешник научит меня чему-то дельному. Самый важный урок я для себя уже усвоила — больше никогда не превращаться в стрижей! Остальное ещё подтяну, если останусь в живых после всего, что задумала парочка интриганов. Хотя судя по разговорам, их явно больше чем двое.