Не смей меня касаться. Книга 2

Дмитриева Марина

– Разве это не обязанность родителей?! – кричала не своим голосом Юля. – И представляете, дорогие мои родственники, я тоже скоро стану мамой и хочу, чтобы мои дети жили обеспеченно. Не считали ничтожные копейки, могли путешествовать по всему свету, заниматься с репетиторами, носили качественную одежду, а не китайское барахло, не чувствовали себя вторым сортом, как я, ведь мои одногруппники одеваются сплошь по бутикам и ездят на занятия на личном авто. Мне похрен на вашу гордость!.. Слышишь, пап, похрен!! Ты должен пойти и поговорить с Алексом по-мужски.

– Можно подумать, что тебе только

деньги нужны?! – обескураженно пробасил отец блондинки. – Я всегда говорил: «Деньги – это навоз». Они не самое важное в жизни. Главное – жить по совести.

– Нет, не только деньги, папа, но блин… я хочу, чтобы мой ребёнок родился не ублюдком, а в законном браке. Кроме того, я очень люблю Алекса, он мой принц… Вы же, боясь расстроить свою ненаглядную Танюшу, думаете помешать нашему счастью.

– Юлечка, он поступил по-сволочному с вами обеими… Что за бред ты болтаешь?! – возмутилась мама юной блондинки.

Но младшая сестра Лазарева была не в состоянии слушать родителей, руки ее тряслись, лицо перекосилось в неконтролируемом приступе злости.

– Я его люблю! Он мой мужчина!.. Ясно, мой! А вот вы никогда меня не любили, никогда, только Таню. На мое счастье вам начхать с большой колокольни. И учиться вы меня отправили, чтобы галочку поставить, дескать, мы хорошие родители, в такой престижный университет дочку определили.

– Ах ты, неблагодарная дрянь! – ревел Николай Алексеевич. – Разве не твоя мечта была учиться в этом университете? Не смей так говорить с родителями, дура! Что ты себе позволяешь! Совсем от рук отбилась…

От негодования лицо Николая Алексеевича раскраснелось, на лбу выступила испарина.

– Конечно, я дура, вертихвостка! А Таня, умница и красавица… Тане больно… Ее жених предпочел трахать младшенькую сестричку. Так пусть теперь все страдают. Конечно, меня и моего ребенка можно пустить в расход. У такой глупой курицы, как я, вряд ли кто-то стоящий родится. Вы так считаете?!

– Юля, немедленно успокойся! И ты, Коль, тоже держи себя в руках… у тебя ведь давление и сердце, – попыталась примерить родных Эльвира Тимофеевна.

– А у меня, мама, ребенок под сердцем. Но вы продолжаете делать все, чтобы я плакала и страдала, хотя доктор сказала, что мне нельзя волноваться.

– Юля, – Николай Алексеевич постарался говорить более спокойным тоном, – Таня тут совершенно не при чем.

– Ах не при чем! Разве она не твоя любимица, папа?! Скажешь по-другому? – вопросительно уставилась на отца Юля, а тот виновато отвел глаза. – А я вам только проблемы всегда доставляю, и моего ребенка вы тоже не будете любить. Замучите своими наставлениям… Как вы мне надоели! Меня от вас тошнит, от вас и вашей ненаглядной Танечки… Да пошли вы все! – совершенно не жалея родителей, истерично орала блондинка.

– Юля, не неси чепуху. Я вас обеих люблю! И мама тоже.

– Ха, любишь! – зло иронизировала прекрасная блондинка. – За Таню ты бы любого урыл, а ради меня и пальцем не хочешь пошевелишь. Что тебе стоит сходить к Шувалову и заставить на мне жениться! Ведь Алекс – отец моего ребенка.

– Юлька, да кто мы такие, чтобы заставить кого-то жениться?! Ты себя слышишь? Он здоровый богатый мужик. Что за бред ты несешь? – удивлялась Эльвира Тимофеевна.

– Я

не хочу, чтобы мой ребенок был ублюдком… – упрямо повторяла Юля. – С Таней вы бы совсем по-другому разговаривали, вы всегда с ней по-другому говорите. А со мной только как с мешающей вам дурочкой. Знаешь, что, папочка, – злая плачущая блондинка обвинительно стала тыкать в отца пальцем. – Если ты не пойдешь к Шувалову… я покончу с собой и этим никому не нужным ребёнком. Так и знай, папочка!

– Юленька! – всплеснула руками мама. – Да что ты такое говоришь? Как ты можешь?!

На светловолосую фурию было страшно смотреть… Она вся тряслась, заплаканные голубые глаза горели ненормальным истеричным блеском. Эльвира Тимофеевна подскочила к дочке, попыталась обнять девичьи худенькие плечи, но та лишь грубо оттолкнула мать, опрокинула стоящий рядом с ней стул, потом сбросила находящиеся на маленьком компьютерном столике письменные принадлежности.

– Дочка, успокойся! – хрипло сказал побледневший Николай Алексеевич, а его рука потянулась к левой стороне груди, где опять начинало гореть и болеть.

– Я не могу успокоиться, папа! Нахрен перережу себе вены! Или повешусь, наглотаюсь снотворных! Пусть все знают, что от вашей родительской любви, точнее равнодушия, младшая дочка наложила на себя руки… И у вас останется только одна, идеальная во всех отношениях дочь. Тогда вы будете довольны!

Николай Алексеевич обессиленно опустился на диван.

– Коленька, тебе плохо?! – встревоженно подскочила к нему Эльвира Тимофеевна.

– Конечно, ему плохо, он чувствует свою вину! Отец только Таню любит, она ведь так похожа на его ненаглядную покойную мамочку. А будет еще хуже, когда поймет, что именно из-за его равнодушия, малодушия и гребаной никому не нужной гордости, покойниками станут дочь и еще не рожденный внук. Ты ведь этого хочешь, папочка?! Чтобы нас не было и мы тебе не мешали жить порядочно! Ты жалкий трус, прикрывающийся принципами, который не может защитить свою дочку. Да и вообще неудачник… Вон дядя Сережа, твой одногруппник…

Злую истеричную речь блондинки прервал звук пощечины – это Эльвира Тимофевна, возмущенная нелицеприятными словам в адрес мужа, ударила дочку.

– Не смей так разговаривать с отцом!

Юля ошеломленно схватилась за щеку, в комнате на миг повисла тишина.

– Вот как, мамочка… – зло прошипела красавица-блондинка. – Вот как… Тебе я тоже никогда не была нужна. Меня никто не любит в этой семье!..

Теперь бледнела Эльвира Тимофеевна, а отец светловолосой девушки, пытаясь справиться с нарастающей сердечной болью, продолжал растирать ладонью левую часть груди.

– Юля, я не хотела… – извиняюще шептала мама блондинки, – тебя надо было в чувство привести… У тебя истерика, ты говоришь полный бред. Мы все тебя любим, особенно Таня, постоянно с тобой возилась, когда ты маленькой была…

Но дочка ее не слушала, со злостью оттолкнула протянутые к ней материнские руки и выскочила из комнаты…

– Ко-о-оля-я-я, – присела Эльвира Тимофеевна на диван рядом с бледным мужем, из ее глаз полились слезы, – Коля, что делать?

– Не знаю, Эль, не знаю… – устало произнес мужчина, продолжая тереть горящую грудь.