Не стреляй первым
Шрифт:
Подобрав Сабиров пистолет, быстро пошел к машине.
Сабир застонал, попытался приподняться:
– Все равно ты долго не проживешь сегодня.
– Мне сто лет обещано, - бросил, не оборачиваясь, Сергеев.
Теперь я должен, как славный рыцарь, прискакать в последнюю минуту и подхватить Ларису на седло, вырвав ее из рук озверевшего злодея.
Под истеричные свистки гаишников я пролетел весь отрезок шоссе до Выселок, затормозил у «офиса» так, что машина развернулась, едва не задев Рустамову «Вольво», носом к воротам. Оно
Света в окнах не было. Взбежал на крыльцо, рванул дверь. Рустам отступил на шаг, опустил руку в карман.
– Ты что?
– возмутился я.
– Не узнал?
– Как там?
– справился с неожиданностью Рустам, включая свет. И что-то стал соображать.
– Порядок. Где деньги? Сабир сказал - ты слышал - рассчитывайся.
– Хоп!
– улыбнулся Рустам. И поднял с пола «дипломат».
– Здесь на двоих. Сюда приедет человек. Фамилия Мышелов, знаешь его?
– Знаю, работали вместе когда-то.
– Поделитесь. Любая половина - твоя.
– Опять улыбнулся.
– Не обмани хорошего человека.
– Обижаешь, я ведь немного честный.
– Я взял «дипломат»; по весу - то самое.
И не только честный, но и не жадный. Пожалуй, все ему отдам - по заслугам и честь. И мне это наградой будет. За хорошую работу.
– Проверю?
– спросил, я, поставил «дипломат» на колено и тронул замки.
– Посчитаю? Сами учили…
Рустам - молодец - даже не вздрогнул:
– Не раскрывай - потом не закроешь. Еле умял деньги, купюры мелковатые.
– Ладно, - согласился я.
– Где Лариса?
– В гостинице.
Ну что было делать? Стрелять первым нельзя, а возиться с ним некогда.
– Ну, будь. Еще увидимся.
И опять он улыбнулся. Дурак…
В гостинице Ларисы не было. Выписалась. В «Пахаре», на квартире - тоже, хотя я долго держал палец на кнопке звонка. Похолодев, я опять помчался в «офис».
Еще на шоссе я увидел впереди и немного в стороне зловещее зарево. Потом меня стали обгонять пожарные машины.
К «офису» я подъехал, когда он уже рухнул, объятый пламенем, вздымая тучи искр, головешек, дыма. Рустамовой машины здесь уже не было, зато света было достаточно.
Я развернулся и медленно поехал к Максимычу.
– Тебе покушать надо, - сказал Максимыч.
– Сейчас картошки пожарю. Селедочка есть. Лучок. Поручик рыбкой поделится. Полежи пока.
Я лег и уснул.
И мне ничего не снилось.
Максимыч разбудил меня.
– Утро уже, Леня. Оно вечера мудренее. Умывайся, покушаем и что-нибудь придумаем.
Я сел к столу. Максимыч поднял стакан:
– Давай. Лучше нет - с этого день начинать.
Я выпил, в голове действительно прояснилось. Навалился на жареную картошку. Хрустел луком. Отламывал ломтями хлеб. Максимыч с удовольствием смотрел на меня.
– Хорошо ешь - люблю.
– Где она может быть, Максимыч? Жива ли?
– Сейчас поищем. Ее вещь какая-нибудь нужна. Или фотография.
– Откуда?
И тут я вспомнил!
– Вот!
– положил на ладонь Максимыча красный камешек.
– Годится, - сказал он и сжал кулак, закрыл глаза.
– Не смотри на меня.
Но я не мог не смотреть.
Лицо его побледнело. Надулись на лбу жилы. Он все сильнее сжимал веки.
– Не могу, - прошептал Максимыч.
– Не вижу. Почему? Не вижу… Но чувствую.
– На висках стали собираться капли пота, покатились вниз, как слезы.
– Да… Она… Она под землей… Высоко под землей.
– Выдохнул, открыл глаза, разжал кулак - камешек с легким стуком упал на стол.
Я подхватил его, он был горячий как уголек, сунул в карман.
– Высоко под землей, - шепотом повторил Максимыч.
– Почему под землей?
– закричал я.
– Что ты мелешь?
– Не знаю. Откуда мне знать?…
– Глупость какая-то: высоко под землей. Стой, Максимыч! Пешеры ведь в горе - высоко и под землей!
– Вперед!
– Максимыч встал и поддернул брюки.
– Я один туда пойду, - мне вспомнился Полковник.
– Ты не проберешься без меня, заблудишься.
Довод, стало быть.
– Только особо не высовывайся: Рустам, сволочь, наверняка там скрывается.
– Я тебе говорил, - проворчал Максимыч, - что никаких диких зверей, кроме мышей, не боюсь.
– У тебя оружие какое-нибудь есть?
– Вот мое оружие, - он ткнул себя пальцем в лоб.
– Держи, - я вынул из сумки гранату и бросил ему.
Максимыч поймал ее, покатал на ладони - она казалась в его лапе грешим орехом.
– Бросай только из укрытия.
– Да знаю я. Игрывали в партизан.
– Он взял со стола свой знаменитый тесак, вложил в чехол и пристегнул его к поясу.
– Вот еще, - я протянул ему Сабиров пистолет.
– Только в нем два патрона всего осталось.
– Вот и ладно. Остальное в бою добудем…
… - Этот лаз никто не знает, - пыхтел Максимыч, пытаясь пролезть в черную дыру, которую мы еле отыскали в крутом склоне.
– А дальше - еще хуже будет. Застряну ведь. Ползи за мной и делай все, как я.
Я нырнул за ним в отверстие, нора эта была настолько, узкой, что Максимыч своим телом ее, как бутылку пробкой, закупоривал - даже свет фонарика не пробивался.
Довольно долго мы передвигались ползком, ощутимо вниз. Становилось все холоднее. Но и просторнее. Наконец мы встали на ноги. Максимыч раз за разом уверенно сворачивал то в один, то в другой проход. Я же почти сразу потерял ориентировку. Ну, может быть, верх от низа еще мог отличить, Не больше.
– Не вспоминаешь?
– спросил Максимьхч.
– Вон там, за выступом, ты кинжал нашел, помнишь? А вот в том зале, что мы прошли, ты заблудился. Там посередке такой столб каменный стоит, ты вокруг него три часа ходил, пока я тебя не нашел; осторожно ближе к стене прижимайся. Тут дна нету.